Все это означает, что рассуждать обобщенно о том, как напивались древние египтяне, несколько затруднительно. О первой тысяче с лишним лет у нас крайне мало данных. Но люди пили, это бесспорно. Строители пирамиды Хеопса часть платы получали пивом. В гробницу царя Скорпиона I, погребенного примерно в 3150 году до н. э., было положено 300 кувшинов привозного вина, так что вино у египтян точно имелось. По крайней мере, у богатых.
Во-первых, загвоздка в том, что мы не знаем, как именно царь Скорпион употреблял это вино. Один? С друзьями? Устраивал большую попойку? Тянул по глоточку? А строители пирамид, я подозреваю, попросту изнемогали от жажды, как изнемогал бы любой из нас, доведись ему ишачить на солнцепеке в Сахаре.
Поэтому дальнейшее будет в основном относиться к периоду, о котором у нас достаточно сведений, — то есть концу Нового царства, около XIII века до н. э.
Во-вторых, большая часть наших данных о Древнем Египте получена из гробниц богачей. Какая-то часть — из поэзии и других сочинений, которые создавались богатыми для богатых, и еще часть — из надписей в храмах, куда тоже допускали только богатых. Мы почти ничего не знаем о нильском пролетариате, кроме того, что рабочие умирали молодыми и ходили полуголыми. И тут возникает «в-третьих».
На уроках по истории Древнего Египта в начальной школе никто ни словом не обмолвится о сексе. И это хорошо. Греческие и римские мифы в слегка адаптированном виде вполне можно рассказывать на ночь, а вот о том, что сделала Изида с телом погибшего брата, — ни в коем случае. Что касается священного текста о соперничестве Гора и Сета, даже прожженный порнограф, ознакомившись с ним, зальется горючими слезами от сознания своей чистоты и неискушенности. Так что все то, о чем вы сейчас узнаете, по египетским меркам, еще вполне невинно.
Выпивка для египтян означала секс, а секс, соответственно, был неотделим от выпивки. И все это под музыку. В любовной поэзии попадается следующее:
Кружи ее в танце, пой ей песни, Пои ее вином и крепким хмелем, Возьми ее хитростью сегодня ночью, И она скажет: «Любимый, обними меня крепче — Давай займемся этим снова в лучах зари».Иногда, наоборот, женщина подпаивала мужчину — египтянки знали толк в выпивке. В этой области царило поразительно современное равноправие полов. На одном изображении новогоднего пира женщины сидят отдельно от мужчин, но пьют ровно столько же. Более того, там есть текст, передающий их беседу. Виночерпий говорит: «Во имя своей души, пейте, пока не напьетесь. Празднуйте! Послушайте своего родственника, не сидите сиднем».
«Подайте мне восемнадцать кувшинов вина! — требует некая старуха. — Я хочу напиться пьяной. Внутри у меня все сухое, как солома».
Ее соседке виночерпий говорит: «Пей! Не цеди. Я побуду рядом». (На этот раз — против обыкновения — никаких неприличных подтекстов.)
«Пей! — подхватывает третья. — Не ломайся. А потом передай чашу мне».
Объемы их заказов поражают. Но есть еще два примечательных момента. Они пьют с единственной и нескрываемой целью — напиться. Ни о каких скромных, тихих посиделках речь не идет, задача — нарезаться в хлам. Поэтому виночерпий и обещает побыть рядом. На древнеегипетском пиру, даже если на нем присутствовали добропорядочные дамы, кто-то должен был следить, чтобы вы не кувырнулись в Нил или не утонули в собственной блевотине.
А блевали египтяне изрядно. На другом изображении пира женщину рвет прямо на подавальщицу, которая одной рукой гладит даму по голове, а другой как ни в чем не бывало подносит ей кубок с вином. Это самая настоящая разнузданная пьянка. Сложно сказать, каждый день пили египтяне или только по праздникам («счастливым дням», как они их называли), но праздники у них все равно шли косяком.
Вышеописанные сцены изображены в гробницах, поскольку египтяне гордились своими попойками. Надраться до поросячьего визга было не стыдно, и такой знатный кутеж хотелось увековечить. Об этом они заявляли прямо и недвусмысленно. Даже священник мог написать:
Не забыл я и того счастливого дня, когда почтил память усопших, лежащих в гробницах. Долго сидел я в тиши и покое, а потом «пошел по болотам», напившись вина и пива, умастив себя мирром.
Выражение «идти по болотам» в Древнем Египте означало заниматься сексом, именно этому и мужчины, и женщины предавались в подпитии. Вот некая знатная дама по имени Хратианк, о которой нам расскажет лишь хвастливая эпитафия:
Я знала толк в хмеле, я радовалась хорошему дню. Умастив себя мирром и надушившись ароматом лотоса, я что ни вечер предвкушала прогулки по болотам.
Далее сказано, что она гуляла по болотам с мужем под музыку, которую играли прекрасные служанки. Потом она намекает, что и со служанками развлекалась тоже. Вот вам, пожалуйста, Древний Египет во всей красе.
Что ж, теперь можно перейти к Празднику опьянения. Вы уже более-менее подготовлены, поэтому дальнейшее вас не особенно удивит.
Праздник опьянения представлял собой ежегодные (или, возможно, устраиваемые каждые два года) торжества в честь богини Хатхор[12] и спасения человечества благодаря чуду с пивом. Торжества совпадали с ежегодным разливом Нила, несущим Египту плодородие и, по преданию, знаменовавшим возвращение Хатхор из ссылки на дальнем юге. Проходили празднества в храме Хатхор, куда толпами стекались богатые египтяне — в том числе знать и представители царской семьи. Зрелище наверняка было впечатляющее.
Действо начиналось с наступлением сумерек. Толпа поклонников богини, расположившись на восточном берегу Нила, провожала заходящее на противоположном берегу солнце. На праздник являлись нарядными, женщины надевали драгоценные оплечья-ускхи, обводили глаза краской, голову украшали венком. Все мазались мирром, натирались благовониями, шагали по россыпям цветов, источающим чудесные ароматы, — воздух наполнялся божественным благоуханием.
И вот, все в предвкушении. Позади толпы — храм, дожидающийся прибытия богини. Как сказано в одном стихотворении, храм «словно пьяная женщина / усевшаяся рядом с обиталищем [божества] / косы ее льются на прекрасную грудь / лен и покрывала в руках ее».
С минуты на минуту на Ниле должна показаться церемониальная баржа, которую течение несет к собравшимся. Хатхор возвращается! Под бой ручных барабанов баржа причаливает и швартуется. На борт поднимается жрец с чашей багряного подкрашенного пива и подношением богине.
Кто изображал богиню, боюсь, нам не известно. Может, это был человек в костюме Хатхор, может, статуя, а может, еще что-то. Но важно, что Хатхор пила (или статую окропляли пивом), и толпа взрывалась ликующим