Лорэн присела на койку и погладила проснувшейся Марсии лоб.
– Ку-ку, – пропела Лорэн, – вот и новый день.
– Ещё нет, – ответила Марсия, приоткрывая веки. – Пока что ночь.
– Осталось уже немного, моя милая, совсем чуть-чуть. Скоро за тобой придут и начнут готовить.
– Ты останешься со мной? – взволнованно спросила Марсия.
– Мне тоже надо идти готовиться, мы встретимся у входа в отделение.
– Меня будешь оперировать ты?
– Я буду ассистировать профессору Фернстай-ну, дяде с очень строгим голосом, как ты его называешь.
– Ты боишься? – спросила девочка.
– Ты меня опередила, я хотела спросить тебя о том же.
Девочка ответила, что не боится, потому что доверяет.
– Я иду наверх. Скоро мы с тобой встретимся.
– Сегодня вечером я выиграю пари.
– Что ты загадала?
– Я придумала, какого цвета у тебя глаза, и записала это на листочке, он лежит сложенный в ящике моей ночной тумбочки. После операции мы развернём его с тобой вдвоём.
– Развернём, даю тебе слово, – пообещала Ло-рен, выходя из палаты. На пороге она задержалась, чтобы потихоньку понаблюдать за Марсией.
Та свесилась с койки, не замечая Лорэн.
– Знаю-знаю, ты где-то прячешься, хотя тебе со вершенно нечего бояться, – говорила девочка, за лезшая под койку.
Её ручка ощупывала пол, пока не наткнулась на плюшевую сову. Марсия погладила птицу и усадила её перед собой.
– Ты должна отсюда выйти, тебе совершенно нечего бояться света, – заговорила она. – Если ты будешь доверять мне, я покажу тебе краски; ведь ты мне доверяешь, да? Теперь твоя очередь: ты думаешь, я не боялась темноты? Знаешь, трудно описать тебе день, он просто красивый, и все. Я предпочитаю зелёное, но красное тоже люблю, у красок есть запах, по нему их и узнают, погоди, не двигайся, я тебе покажу.
Девочка выбралась из своего убежища и осторожно перешла к тумбочке, чтобы вынуть оттуда чашку и стакан. Снова устроившись под койкой, она показала сове клубнику и произнесла решительно:
– Вот это красное, а вот это зелёное (указывая на мяту в стакане). Видишь, как хорошо пахнут цвета? Если хочешь, можешь попробовать, а мне нельзя, перед операцией у меня должен быть пустой живот.
Лорэн вернулась в палату.
– С кем ты разговариваешь?
– Я знала, что ты здесь, – ответила девочка. – Я разговариваю со своей подругой, но показать её тебе не могу, она всё время прячется, потому что боится света и людей.
– Как её зовут?
– Эмилия! Тебе не узнать, что она говорит.
– Почему?
– Тебе не понять.
Лорэн опустилась на колени.
– Можно мне к тебе под кровать?
– Можно, если ты не боишься темноты.
Девочка подвинулась, пуская в своё убежище Лорэн.
– Можно мне взять её с собой наверх?
– Нет, по старому дурацкому правилу зверей в операционную не пускают. Не беспокойся, рано или поздно правило отменят.
* * *Денёк выдался солнечный. Артур решил прогуляться пешком до своего архитектурного агентства на Джексон-стрит.
Пол дожидался его на улице.
Дверь приоткрылась, и в ней показалось смеющееся лицо Пола.
– Ну и сколько? – спросил он.
– Сколько – что? – переспросил Артур, нажимая на кнопку кофейного автомата. – …времени собачонка обнюхивала дерево?
– Двадцать минут!
– Завидую я тому, как ты проводишь вечера, старичок! Я говорил по телефону с двумя нашими знакомыми из Кармела, они вернулись и не прочь поужинать сегодня с нами. Можешь захватить собачонку, если боишься заскучать.
Пол постучал пальцем по циферблату часов, им нужно было спешить. Предстояла встреча с важным клиентом.
* * *Лорэн вошла в стерилизационный шлюз, вытянула вперёд руки и надела халат, поданный медсестрой. Продев руки в рукава, молодая нейрохирург завязала за спиной тесёмки, подошла к стальной раковине и стала тщательно мыть руки. Она замирала от страха. Медсестра вытерла ей руки, посыпала тальком ладони и вскрыла упаковку с парой стерильных перчаток, которые Лорэн поспешно надела. В светло-голубой пилотке, с закрытой маской ртом Лорэн сделала глубокий вдох и вошла в операционную.
За пультом сидел Адам Петерсон, специалист по функциональному нейросканированию, и следил за системой подготовительной эхографии. В машину уже были введены картинки ядерно-магнитного резонанса мозга Марсии. Сравнивая эти изображения с теми, которые будет предоставлять в реальном времени эхограф, компьютер сможет точно определить удаляемую часть опухоли. Управляемая Адамом, система станет в процессе операции выдавать новые снимки мозга.
* * *Профессор Фернстайн вошёл через несколько минут вместе со своим коллегой, доктором Ришаром Лалондом, приехавшим из Монреаля.
Доктор Лалонд поздоровался с бригадой, устроился за аппаратом нейронавигации и взялся за две его рукоятки. Умело управляемые хирургом, механические руки, связанные с главным компьютером, могли с точностью до микрона резать опухолевую массу. На протяжении всей операции точность хирургического вмешательства сохраняла критическое значение. При малейшем отклонении от траектории Марсия могла лишиться дара речи или способности двигаться, хотя и излишняя осторожность могла сделать операцию бесполезной. Лорэн сосредоточенно молчала, перебирая в голове детали процедуры, которая вот-вот начнётся и планированием которой она так напряжённо занималась уже несколько недель.
Марсию подготовили в соседней палате и вкатили на каталке. Медсёстры со всеми предосторожностями устроили её на операционном столе. Капельницу на штативе присоединили к её руке.
Норма, главная медицинская сестра Госпиталя, рассказывала Марсии, что усыновила детёныша панды.
– Как же вы его привезли? Вам разрешили? – допытывалась Марсия.
– Нет, – отвечала Норма смеясь, – он останется у себя на родине, в Китае, но мы будем обеспечивать его всем необходимым, пока он не сможет жить отдельно от своей мамы. Только вот никак она не подберёт для зверёныша кличку, – добавила Норма. – Как лучше назвать панду?
Пока девочка ломала голову над этим вопросом, Норма поставила ей на грудную клетку разноцветные пластинки, соединённые с электрокардиографом, а врач-анестезиолог ввёл ей в указательный палец крохотную иглу. Это был зонд, с помощью которого можно контролировать состав крови. Врач ввёл препарат в капельницу и заверил Марсию, что та сможет продолжить раздумья об имени для детёныша панды после операции. А пока следовало сосчитать вместе с ним до десяти. Анестетик опустился по катетеру и проник в вену. Мар-сия уснула между цифрами «два» и «три». Реаниматолог следил по мониторам за показателями жизнедеятельности. Норма замкнула на лбу у Мар-сии обруч, чтобы исключить какие-либо движения головой.
Подобно умелому дирижёру, Фернстайн произвёл перекличку своей бригады. Каждый участник доложил со своего поста о готовности. Фернстайн подал сигнал доктору Лалонду, и тот нажал на рукояти аппарата нейронавигации. Лорен следила за ним не отрываясь.
Первый надрез был произведён в 9 часов 27 минут,