Было это в царствование египетского фараона Нехо, за шесть веков до нашей эры. В то время столицей Древнего Египта был город Саис, в дельте Нила, и правила саисская династия фараонов; а само слово «династия» обозначает, что на троне сменялись цари, принадлежащие к одному роду: от отца к старшему сыну переходил престол, как говорят, «по праву наследования».

За долгую историю в Древнем Египте происходило много всяких событий, бывали восстания бедноты против своих притеснителей — чиновников, жрецов, фараонов; Египет не раз терял самостоятельность, но сбрасывал все же иноземное иго; делился на отдельные самостоятельные номы — области со своими правителями, жрецами и чиновниками — и вновь объединялся. Саисские фараоны, как раз открыли новую страницу истории Египта, началась новая династия царей — саисская; возрождалась египетская культура, но это был уже последний взлет независимого египетского царства, его предсмертный блеск.

И снова оживилась торговля с другими государствами, и фараоны искали новых стран и новых путей к ним.

В один прекрасный день первого месяца перта — но нашему календарю это ноябрь, время, когда разлившиеся воды благодатного Нила начинают входить в берега, — фараон Нехо призвал во дворец своих советников, министров. Стоял прекрасный нежаркий день. Каналы переполнены водой, земля влажная, пропитанная плодородным илом; скоро начнутся полевые работы, посевы, и крестьяне будут трудиться от зари до зари, как трудятся крестьяне всего мира. После долгого разлива щедрая земля быстро дает всходы. Зазеленеет свежая травка, расцветут нарциссы, воздух наполнится нежным благоуханием фиалок, распустятся цветы гранатового дерева. Акации, сикоморы, тамариск стоят свежие, хорошо умытые. С севера уже возвратились птицы, и душа радовалась благодати возрожденной природы.

Дворец фараона стоял среди душистого сада с клумбами цветов, с водоемами…

Солнце ослепительно сияло на чистом небе, похожем на опрокинутую синюю фаянсовую чашу. А в тронном зале был полумрак. Среди колонн на бронзовых треножниках курились благовония, привезенные из страны Пунт. Сверкали шлемы царских телохранителей, наемников-греков; белые льняные одежды жрецов в сумраке казались еще белей; свет струился откуда-то из-под потолка; в стенах, выкрашенных желтой краской, были сделаны окна, как во всех богатых домах Древнего Египта. Так строились и дворцы.

Жрецы почтительно склонились перед фараоном. Они были не только служителями богов, но еще и министрами, учеными, врачами, военачальниками. И любознательный фараон Нехо сказал им:

— Мое величество хочет знать, велика ли страна, что зовется Ливией? В гавани Саиса стоят отличные корабли. Мое величество желает, чтобы финикийские мореходы шли через канал, соединяющий Нил с Красным морем; пусть они минуют страну Пунт и поплывут дальше на юг, имея берег по правую руку. Если они обогнут Ливию и вернутся к нам через Столпы Мелькарта и Средиземное море, мое величество щедро наградит их!

— Великое дело задумал государь, — сказал «начальник кораблей» (мы бы назвали его, наверное, морским министром). — Оно осуществится, и тогда Египет первым узнает то, что скрыто от царей других стран, и имя великого фараона прославится в веках!

И «начальник кораблей» призвал лучших финикийских мореплавателей и передал им поручение фараона Нехо — да будет он жив, здоров и благополучен!

…Финикийцы жили когда-то на узенькой береговой полосе в северо-восточном углу Средиземного моря. Народ этот частью исчез, частью слился с другими народами. В глубокой древности маленькая страна эта процветала. Большую часть Финикии занимали горы. В горах Ливана росли великолепные кедры, дубы, кипарисы. Плодородной земли было мало, но финикийцы тщательно возделывали каждый клочок ее. Даже в предгорьях, на террасах, они сажали пшеницу, по больше всего было у них садов с финиковыми пальмами и оливковыми деревьями. Были у них и отличные виноградники, и финикийцы славились своим превосходным вином. Главным кормильцем финикиян было море; они ловили рыбу, сушили ее и сохраняли впрок. Море давало им также моллюсков, в раковинах которых содержалось немножко темной жидкости. Капля по капле собирали финикияне эту жидкость и варили из нее превосходную краску — красную, пурпуровую. Народ был предприимчивый, энергичный. Были они и замечательными мастерами-художниками; хороши были их чаши из драгоценного металла и разные безделушки из слоновой кости.

Но больше всего славились финикияне как мореходы и купцы. Жили они на самом берегу моря, были у них удобные гавани и отличный лес, вот они и начали строить корабли и плавать, уходя все дальше и дальше от родных берегов. Они хорошо узнали Средиземное море и первыми дошли до пролива, соединяющего его с океаном. Первое название этому проливу — Столпы Мелькарта — дали финикийцы. Мелькарт был богом-путешественником; он, как говорит легенда, обошел весь мир и остановил свои стопы возле пролива, поставив по обеим сторонам его две остроконечные скалы.

Столпами Мелькарта называли пролив финикияне; древние греки переименовали его в Столпы Геракла, одного из своих героев; а уже позднее арабы дали ему свое имя, и теперь искаженное арабское название звучит как всем нам известный Гибралтар.

Предприимчивые финикияне нагружали свои корабли разными товарами и уходили в дальние плавания. Чем только не торговали финикияне: строевым лесом — его охотно покупали такие безлесые страны, как Египет, — художественными изделиями, вином, сушеной рыбой…

Не брезговали они и презренной торговлей живыми людьми. Как вороны, слетались они на поля сражений и там скупали военнопленных, увозили их подальше и втридорога продавали; торговали они не только пленными, они воровали детей, женщин, увозили обманом и мужчин. За это не любили финикийских купцов другие народы, не любили и боялись и всё же торговали с ними. Потому что ни у кого не было таких замечательных товаров, как у этих оборотистых финикийцев. Были у них и такие редкие вещи, как олово, необходимое для выплавки бронзы. Привозили они его откуда-то издалека; выходили из пролива в океан и отправлялись по своим таинственным путям, о которых никому не говорили, боясь соперничества. Откуда-то привозили они и красивые ожерелья из янтаря. Глаз не могли оторвать от них модницы, очень им хотелось иметь такие ожерелья, и красивые безделушки, и золотые украшения. Так что торговля у финикийцев шла успешно.

Постепенно жители береговой полосы стали расселяться по берегам островов и материков, они целыми семьями садились на корабли и отправлялись на поиски удобных земель. Колоний — поселений на чужой земле — у них было много.