В этой части города, в районе Банка Англии, степень ассимиляции демонстрирует костюм, в наше время дополненный татуировками во всю руку и экстравагантной бородкой: когда-то атрибутами антиэлитарного криминального радикализма, а теперь — знаками «аутентичности», намекающими на свободную диссидентскую душу, готовую отправиться в путь на стареньком мотоцикле, как только на карточку капнет квартальная премия. На Олд-стрит доминировала эстетика американской рабочей одежды; в этом стиле был одет и я: подвернутые джинсы, тяжелые ботинки и клетчатая рубашка — упрощенная форма мужественности, заимствованная британским средним классом у рабочих с нефтяных вышек Техаса. «Примите меня!» — кричал я всем своим нарочито повседневным видом.
Одежда старательно скрывает многое, но нас выдают усталые глаза. Приглядитесь внимательнее к мужчинам, одиноко обедающим на скамейке в парке (в руках — кофейные стаканчики, в сумке для ноутбука — спортивная форма), и вы увидите не отпускающую их тревогу. Депрессия может парализовать вас, но главный ее трюк — позволить вам вести обычную жизнь, несмотря на панический вихрь, разрушающий изнутри. Пусть вполовину медленнее, но вы продолжаете функционировать.
Состояние паники в целом привычно для мужчины — либо может стать таковым в любой момент. Движение #MeToo[12], прогремевшее в 2017 году, произвело в культуре мощный сдвиг. Выражение «токсичная маскулинность», словно пугающий обезьянолюдей черный монолит, провозглашало новую эру. Дебаты вокруг точного значения этого термина лишь отвлекали; смысл же был в том, что традиционная мужественность признавалась недоразвитой.
Ведь мужское сексуальное поведение формировалось в рамках врожденной привилегии на вседозволенность, способствующей процветанию хищников.
Этот гнев можно понять, учитывая историю угнетения тех людей, которым не повезло родиться мужчинами. Тем не менее стоило бы помочь мужчинам (по крайней мере тем, кто не бросается на прохожих, яростно мастурбируя) проанализировать себя и приспособиться. Ибо, как бы странно это ни выглядело, они тоже могут оказаться жертвами системы, загнанными в тесные рамки образа Стандартного Мужчины, который, как мы увидим позже, пропитан древними социальными, религиозными и культурными представлениями о взаимоотношениях полов.
Если мужчины видят проблему в собственной мужественности и одновременно (под влиянием социальной рекламы) сомневаются в себе и стремятся к самопознанию, то потенциальное освобождение для всех находится в пределах досягаемости. Но оно еще только близится. Вообще, люди склонны считать сложности со здоровьем частным делом, а не результатом сплетения семейных, социальных и культурных затруднений. Однако мужчинам пора осознать: проблемы психического здоровья — это не их «вина», не знак их личного поражения, а естественное следствие попыток общества научить их быть менее человечными. Согласитесь, это горькая ирония: обычное человеческое существо лишают человечности.
Я прибыл к месту своего назначения и мгновенно окунулся в реальный мир, тревожно ожидая контактов с другими людьми. Бар в отеле был настолько неуютный, что это даже придавало ему своеобразие. Я присел в обитый голубым бархатом уголок, над которым нависало огромное зеркало, позволяющее посмотреть на себя с точки зрения бога. Пока не лысею, но седина уже вовсю веселится, приглашая новых друзей присоединиться к этому буйству тревоги на моей голове. Кавалер Джонни Бенджамин опаздывал, давая мне возможность потупить в телефон без чувства вины. Я открыл ленту хештега #masculinity:
«Мужественность заставляет ее промокнуть».
«Мужественность не токсична, токсичны мужчины, ей не обладающие».
«Найди свою ЖЕНЩИНУ, которая будет слушать тебя, учиться у тебя, радоваться твоим победам, поддерживать твои взгляды и любить тебя вечно».
«Если ты считаешь, что тягать гири опасно, попробуй стать слабым. Слабость по-настоящему опасна».
«Все, что вам нужно, — это красивая фальшивая улыбка, позволяющая спрятать раненую душу, и никто не заметит, насколько вам плохо на самом деле» (Робин Уильямс).
Каждый четвертый гражданин Великобритании в течение года испытывает какие-либо проблемы с психическим здоровьем. Эти недуги занимают второе место по объему нанесенного материального ущерба: 72 миллиона потерянных дней общей стоимостью 34,9 миллиарда фунтов стерлингов. Женщины чаще испытывают проблемы с психическим здоровьем, но при этом гибнут от самоубийств втрое реже мужчин. Согласно данным благотворительной организации CALM, занимающейся предотвращением суицида, это происходит потому, что мужчины реже обращаются за помощью, а в своих попытках свести счеты с жизнью действуют, как правило, более решительно, уверенно доводя дело до финала. Это показывает, что ожидания, возлагаемые на мужчин обществом, подталкивают их к крайностям в борьбе с собственными психическими демонами.
Джонни примчался, смущенный и извиняющийся, торопливо собираясь с мыслями для очередного интервью — погружения в самые мрачные моменты его жизни. Мир узнал о нем в 2008 году, после того как прохожий отговорил его бросаться с моста Ватерлоо и в средствах массовой информации начались поиски этого доброго самаритянина. Эта история, описанная Джонни в книге «Незнакомец на мосту» (The Stranger on the Bridge), положила начало более широкому освещению проблем мужского психического здоровья и развитию сервисов, помогающих мужчинам в этой борьбе.
— Образование и здравоохранение ориентированы на то, чтобы реагировать на психические срывы, — говорит Джонни, — вместо того чтобы предотвращать их. Длина очередей ужасает, с момента диагностики до начала лечения в среднем проходит десять лет. Это позорно и особенно тяжело для мужчин и мальчиков. Притом что мужчины чаще убивают себя, количество отказов им в психиатрической помощи огромно. Даже если им удается дойти до врача, медицина просто не умеет работать с ними.
Взаимодействуя с системой здравоохранения, Джонни столкнулся с массой препятствий и потому скептически отзывается о своем опыте.
Впервые я признался своему терапевту в суицидальных мыслях, когда мне было семнадцать лет. Меня направили в консультационный центр, однако оттуда со мной связались лишь через несколько месяцев. К тому времени я думал, что меня исключат из университета. Я несколько раз ходил к университетскому врачу, но она, не принимая меня всерьез, отмахивалась: «Ты студент, ты много пьешь, плохо ешь. Когда-нибудь перерастешь все эти проблемы». Когда же я попал со срывом в психиатрическую лечебницу, подход изменился на чисто медицинский. Там пациента наблюдают, но не разговаривают с ним. Потому я и сбежал оттуда на мост: я просто не мог больше этого выносить. И вдруг возник этот парень. Он спас меня очень простым способом — обратился ко мне как к человеку. Он был готов говорить. И слушать.
Незнакомцем на мосту оказался некто Нейл Лейборн, консультант по вопросам здорового образа жизни. Среди прочего он сказал Джонни, зависшему над Темзой: «Я абсолютно уверен в том, что ты поправишься, друг». Джонни нуждался именно в такой мягкой поддержке. В подобные моменты сама жизнь опровергает утверждение о том, что все мужчины — токсичные ублюдки. И в самом деле, центральная тема в выступлениях участников кампании за психическое здоровье — способность мужчин признавать свою мягкость. История Джонни и Нейла подняла проблемы психического здоровья на самый