— Что?!
— Те бабки, которые Казакс увел с кона. Разве ты не говорил, что это нечестно? Я знаю правила. Если игрок сделал ставку, то он не имеет права забирать деньги. Вот я и решила восстановить справедливость.
— Вот как? И что же вынудило тебя выступить борцом за эту самую справедливость? — ядовито поинтересовался я.
Если верить Макри, то это было не “что”, а “кто”. Поговорив немного о достоинствах эпической поэмы о королеве Лиувин, Макри и Ваз-ар-Мефет принялись обсуждать причины, в силу которых она вознамерилась прикончить меня своей боевой секирой.
— Благородный эльф прекрасно понимал причины моего негодования. Ты нанес мне чудовищные оскорбления, хотя я ни в чем не была виновата. Ведь никто никогда не говорил мне о том, что упоминание о менструациях является в Турае строжайшим табу. Но после того, как мы с эльфом немного поговорили на эту тему, я пришла к выводу, что ты был слишком огорчен для того, чтобы ясно мыслить. Любой игрок на твоем месте был бы тоже расстроен, а у тебя, как известно, с азартными играми постоянно возникают проблемы. Кроме того, ты слишком много пьешь, это тоже мешает тебе адекватно оценивать события. Излишнее увлечение фазисом, как я заметила, также оказывает на тебя отрицательное воздействие. Короче говоря, азартные игры, алкоголь и наркотики лишили тебя рассудка. Я пришла к выводу, что несправедливо будет убить тебя, несмотря на то что даже по твоим меркам ты вел себя весьма скверно. Действуя в духе дружбы, я сочла уместным попытаться вернуть тебе потерянные деньги. Я сухо проинформировал Макри, что с разумом у меня все в ажуре и я пока довольно далек от безумия. — Это была вполне рациональная реакция человека, которого вывело из себя возмутительное и нелепое поведение женщины, не имеющей понятия, как следует держаться в обществе. Итак, что же произошло после того, как ты встретилась с Казаксом? Сдается мне, он не горел желанием вернуть деньги.
— Боюсь, что нет, — печально покачала головой Макри. — Во-первых, Казакс не горел желанием видеть меня, и мне пришлось хорошенько поработать мечом, чтобы он согласился меня принять. Я отняла у него кошель, но там оказалось всего около сотни гуранов. После этого между мной и его людьми развернулось настоящее сражение. Я и представить не могла, что их окажется так много.
Макри радостно улыбнулась, сунула мне в руки кошель и выглянула в иллюминатор.
— Острова эльфов! Авула! Место, где появилась на свет королева Лиувин! И Фестиваль! Как же мне не терпится там оказаться! Скажи, с какой целью мы туда отправляемся?
— Ты плывешь туда без всякой цели. Я же приглашен для того, чтобы вызволить из заключения дочь моего доброго друга Ваза. Ее обвиняют в нападении на дерево.
— Нападение на дерево?! И за это там бросают в тюрьмы? Эльфы, похоже, и в самом деле обожают свою флору.
— Это — особенное дерево. Оно именуется Древо Хесуни. Не сомневаюсь, что ты в своем Колледже гильдий слышала о таком.
— Сердце и душа клана! — провозгласила Макри.
— Вот именно. Я пока не знаю всех подробностей, но дочери Ваза грозят серьезные неприятности. Поэтому — умоляю, постарайся мне не мешать. Ваз мой старый друг, и я искренне желаю ему помочь. Кроме того, мне не хочется предстать в скверном свете перед Цицерием и принцем Диз-Аканом.
— Это тот алкоголик и наркоман, которого мы знаем, или другой принц, более вменяемый?
— Другой. Вменяемый настолько, насколько вообще могут быть вменяемыми наши принцы.
— Хочешь сказать, он тоже дерьмо?
— Дерьмо, но не такое, как старший братец. И прошу тебя не оскорблять членов королевской фамилии.
Мое радостное настроение полностью испарилось. Я понимал, что путешествие предстоит трудное.
— Когда мы прибудем на Авулу, тебя, как я полагаю, на берег не пустят. Но если ты каким-то чудом окажешься на суше, умоляю, не произноси… этого… Одним словом, ты понимаешь, что я имею в виду.
ГЛАВА 4
На второй день плавания Ваз-ар-Мефет ухитрился выкроить время и поведать мне о злоключениях дочери.
— Главным обвинителем является Лазас-ар-Тетос, Верховный смотритель Древа. Его родной брат Гулас-ар-Тетос избран Верховным жрецом Древа. Если верить Лазасу, то он застал мою дочь в тот момент, когда та рубила топором священное дерево. А за несколько минут до этого она якобы пыталась его поджечь.
— Что говорит в связи с этим твоя дочь?
— Она ничего не помнит.
Час от часу не легче! Я не считаю, что все мои клиенты обязательно невиновны, но по крайней мере они стараются придумать пристойное объяснение своим поступкам.
— Неужели она так ничего и не помнит?
— Абсолютно ничего. Но она не отрицает, что была там. К сожалению, все обстоятельства стерлись из её памяти. Она ничего не помнит с того момента, как вышла из дома, и до той секунды, когда оказалась в темнице.
— Все это, Ваз, выглядит довольно скверно. Неужели она даже не помнит и того, почему двинулась к дереву?
Ваз в ответ лишь печально покачал головой. Я спросил, верит ли он своей дочери, и мой друг с жаром заявил, что верит безусловно.
— Я понимаю, что все факты говорят против нее. Она ничего не может сказать в свою защиту на Совете, которому предстоит вынести приговор. Но я верю в то, что моя дочь ничем не хуже любого другого эльфа нашего прекрасного острова и не способна на такое святотатство. Кроме того, это совершенно не в её характере, и вдобавок у неё для подобного вандализма не было никаких мотивов.
Несмотря на страстное желание Ваз-ар-Мефета видеть свою дочь свободной, никаких полезных сведений он мне сообщить не смог. Мой друг не имел представления о том, что его дочурка могла делать рядом с Древом, не знал, посещала ли она Древо раньше, и не имел никаких предположений, кто ещё мог пожелать нанести вред священному растению.
— Ты не считаешь, что на её память было оказано магическое влияние? Проверка проводилась?
— Да. Следствие вели официальные представители лорда Калита, среди которых был его Главный маг Джир-ар-Эт. Насколько мне известно, он не обнаружил никаких следов магии в районе Древа, хотя всем известно, что обнаружить магию там практически невозможно. Древо создает вокруг себя мощное мистическое поле. Все магические проявления там искажаются, и заглянуть в прошлое, находясь рядом с Древом, невозможно.
Я понимающе кивнул. Мне было очень хорошо известно, что магия не работает там, где она больше всего нужна для успеха расследования. Представление о том, что маг, обратившись в прошлое и изучив обстоятельства преступления, отсеивает все наносное и дает точный ответ, хорошо только в теории. Иногда, правда, магия помогает и на практике, однако при расследовании сложного преступления возникает столько переменных величин, что магическое расследование становится ненадежным, а зачастую его