– Заткнись, нелюдь! – кричала Ларлова, раз за разом опуская посох на землю и, будто и вовсе не имела предела лучей, порождала целые рои черепов. – Я не верю ни единому твоему слову!

– Подумай, Вселена! Ты ведь должна понимать, что своими действиями разрушишь всю Метрополию! – Ардану становилось все тяжелее уворачиваться от снарядов, но ему требовалось время. И он его тянул.

– Я разрушу только район нелюдей! И каждую прочую звериную тварь, что проникла в наш город! – буквально визжала Вселена. – Они мне обещали! Обещали дать силу, чтобы стать лучшей! Я стала лучшей! Я сильнее всех наших профессоров! Сильнее всех студентов! И теперь я воспользуюсь этой силой, чтобы…

– А как же семья! – перебил Ардан, снова отпрыгивая в сторону, попутно с трудом удерживая сознание из-за боли, прорывающейся сквозь действие отвара. – Семья, в которой ты жила! Они ведь обычные люди!

– Поганые зверолюбы! – прорычала Вселена. – Они сами подписали себе приговор, когда начали вести дела с нелюдьми!

– А их ребенок? Он тоже в чем-то виноват?

– Он виноват в том, что стал бы таким же, как его поганые предки, – фыркнула Вселена. – Но хватит, пора заканчивать, зверь. А после тебя, я прикончу этих поганых Плащей, а если ночью выживут Борис с Еленой, то я закончу и с ними.

Она снова ударила посохом. На этот раз печать под её ногами сформировалась чуть медленней, но даже так – распахнувшаяся перед навершием нечеловеческая, призрачная пасть, мгновенно втянула в себя морозную тьму и…

Ничего не произошло.

Ошарашенная Вселена смотрела на окровавленный, разбитый пол площадки. На обломки кирпичей, на которых некогда стройная, сложная печать выглядела теперь нелепой мозаикой. А от ящиков остались лишь металлические каркасы – хрусталь оказался разбит в мелкую, блестящую пыль. Перебитые кабели еще искрили, но из всего этого уже не соберешь никакой печати.

– Ты сломал! – запищала она. – Ты все сломал, сраный зверь!

Ардан, тяжело дыша, не без дерзкой улыбки поправил:

– Вообще-то это ты все сломала. Сама.

– Тварь! – закричала она и вновь ударила посохом о землю.

Сложнейшая печать вспыхнула алым пламенем под её ногами и из посоха вылетел кричащий, огненный призрак. Вот только огонь пылал вовсе не оранжевым, а зеленым светом. Тень в бесшумном крике распахнула клыкастую пасть и раскрыла когтистые лапы.

Пулей полетев в даже не думавшего двигаться с места Ардана, она… растворилась в пелене водяного покрова, окутавшего Арда. Юноша расстался с еще двумя лучами. А Водяная Пелена, поглотив энергию вражеского заклинания, вытянулась пылающей лентой и, оплетя торс химеры, уже придавившей к полу Эрнсона и сбросившей с себя Милара, рассекла ту на две части.

– Спас Плащей, да? – абсолютно безумным голосом, сверкая столь же безумным взглядом, процедила Вселена. – А сам теперь сдохнешь.

У Ардана сиял всего один луч в Звезде и почти не осталось сил в ослабевшем теле. Но он все равно попытался дотянуться до звона холода, бредшего среди тьмы, окутавшего город. Может и получится позвать тот на помощь, когда…

– Бам! Бам! – прозвучал сдвоенный выстрел.

Урский, сидя на полу, прислонившись спиной к стене, держал на вытянутых руках дымящиеся револьверы.

– А-а-а! – прозвучал дикий, полный боли и ужаса, крик.

Вселена поднимала перед лицом фонтанирующие кровью, перебитые руки. На сломанных, разорванных запястьях, качались её кисти, держась всего несколькими полосками сухожилий и плоти.

Посох со стуком покатился по полу.

– Не-е-ет! – завопила она.

И жуткими, ломанными движениями, перебитыми руками, размазывая по серому платью кровь, начала копаться у себя на животе.

Ардан, понимая к чему все идет, отбросил посох и, выхватывая нож, прыгнул вперед. Рыча от боли, он повалил на спину Вселену и, вместе с тканью, срезал у той пласт кожи, на которой уже алела печать. Та же самая, что отправила к Спящим Духам Бездомную Фае.

– А-а-а! – продолжила кричать и биться в судорогах Вселена, а Ардан, отодвинувшись от неё, уселся на пол.

Он тяжело дышал. Залитый кровью, своей и чужой, Ард слепо смотрел куда-то перед собой.

Милар, выглядящий куда лучше и целее остальных, помог подняться Эрнсону и усадил того рядом с Урским, а сам, хромая, подошел к Ардану и похлопал напарника по плечу.

– Хорошая работа, стажер, – прохрипел капитан. – Скоро здесь будут наши, – он продемонстрировал связку с медальонами.

– Это хорошо…

– Я просто… просто хотела стать сильнее, – внезапно прозвучал плач. Вселена, лежа на спине, едва заметно дергаясь, плакала. – Просто хотела стать сильнее… сильнее, чем нелюди… сильнее, чем люди… и они рассказали мне… показали мне…

Ардан моргнул и повернулся к ящикам. Тем самым, за которыми Плащи вместе с ним прятались пару мгновений назад. Его разум, все еще открытый поступи холода, звонко вышагивающего где-то над их головами, уловил голоса.

Десятки голосов. Маленьких детей. Сперва смешливые, они звали своих матерей. Кутались в тепло, а матери обнимали их, обещая подарить все на свете, включая свои собственные жизнь и сердце. А затем эти голоса изменились. Они все еще звали матерей, но вместо их тепла, их сильных, но мягких объятий, им отвечала лишь боль. Боль и отчаяние, а в самый последний момент – осознание, что мама не придет. Никто не придет. Только тьма и агония.

Ардан, задыхаясь от той боли, что струилась по воздуху в этом зале, сжался в комок.

– Стажер! – откуда-то издалека послышался встревоженный крик Милара. – Стажер, что с тобой?!

Здоровенный обломок стены выпал из-под разбитой стальной обшивки и, сломав ящики, в тишине покатился куда-то в сторону. А на пол вываливались тела. Изувеченные, с искаженными от ужаса лицами, обнаженные и растерзанные. С выколотыми глазами, с разломанными ногами, с вырезанными символами на маленьких головах.

– Они научили меня, как услышать слова… и я должна была услышать боль детей… чтобы стать сильнее… я слушала их боль и становилась сильнее…

Ардану казалось, что он не может дышать. Что мир вокруг схватил его за горло и душил, крутил и сминал тем океаном ужаса и агонии, что обрушились на него.

– Стажер, мать твою! – все дальше и дальше звучал голос Милара.

– Но вы, проклятые нелюди, ничего от меня не узнаете, – а голос Вселены лишь ближе. – Я вам ничего не скажу.

Ардан повернулся к ней и увидел не девушку, а жуткого монстра в котором не осталось ничего человеческого. И этот монстр, распахнув пасть, с мычанием и криком откусил свой собственный язык.

– Проклятье!

Сквозь туман Ард увидел, как Милар бросился к ней и принялся затыкать ладонью рану, но Вселена мотала головой и брыкалась из последних сил, чтобы не дать капитану себя спасти.

Не потому, что капитан стремился сохранить жизнь детоубийцы. А потому, что им требовалась информация.

Ардан, тяжело дыша, поднялся на ноги. Он подошел к ним и, удивляясь тому, как легок Милар, оттолкнул того в сторону, а затем схватил монстра за горло и поднял над землей. Трепещущую. Глупую. Такую незначительную.

Она била