Я вернулся в Хёганес, оставил машину на парковке и зашел в «Сюстембулагет». Это был относительно новый магазин, с просторным, хорошо просматривающимся торговым залом – вполне в стиле нынешней открытой алкогольной политики. Молодой человек с короткой светлой бородкой вежливо осведомился, не нужна ли мне его помощь.
– Я разыскиваю двоих мужчин, которые заходили сюда около получаса назад. Они вышли из магазина с полной тележкой коробок, и меня интересует, кто они. Одного из них, высокого, в кепке, я как будто узнал, но не успел разглядеть как следует, был ли это тот, кто мне нужен.
Продавец посмотрел на меня внимательно:
– Да-да, они долго здесь закупались. Но ими занимался не я, а Йессика.
У Йессики были волосы цвета антрацита, черные ногти и тоненькое колечко в верхней губе. Под прозрачной блузой просматривалась татуировка на спине, которую – спину, равно как и татуировку, – я был бы не прочь разглядеть внимательнее.
– Шампанское, «Боллинген», «Лансон», «Вдова Клико»… в жизни не пробивала зараз столько, – схватилась за голову Йессика.
«Клико» на северо-западной разновидности сконского диалекта звучало до неузнаваемости странно.
– А раньше вы их здесь никогда не видели?
– Не-а. А зачем они вам?
– Кажется, одного из них я знаю, высокого, в кепке.
– Кажется… Вы в этом не уверены?
– Не успел его разглядеть.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь.
– Очень жаль… – И тут меня осенила одна мысль. – Они ведь расплачивались банковской картой?
– Не-а… Наличными. Высокий дал двадцать семь тысяч девятьсот двадцать четыре кроны, под расчет.
– И не говорили, куда направляются?
– Не-а… Они вообще ничего не говорили. У маленького как будто шрам на щеке.
Я кивнул и напомнил, что меня больше интересует высокий.
Снаружи у дверей супермаркета на коленях стоял старичок. Он сложил ладони корытцем и шепелявил, щуря масляные глазки:
– Плисс… плисс…
Но тут опять возник худощавый мужчина с жирной собакой.
– Те, о ком вы спрашивали, очень спешили, – вспомнил он.
– Спешили?
– Да. Даже бросили здесь тележку из супермаркета. Вон она.
На парковке действительно стояла корзина на колесиках. Я бросился к ней, но чека там не оказалось. Зато я обнаружил застрявшую между спицами десятикроновую монету.
– Если вернете тележку в магазин, можете взять ее себе, – предложил я мужчине.
Тот покачал головой:
– Собаке трудно ходить.
Его питомец выглядел как насаженный на вертел поросенок.
– Они хорошо закупились, – продолжал высокий. – Неудивительно, что у них на машине был такой номер.
– А что за номер? – оживился я.
– Там стояло «RUS»[8].
– «RUS»?
– Да, «RUS».
– О’кей, – кивнул я, хлопнул в ладоши и нырнул в машину.
Отъезжая от магазина, я увидел в зеркале заднего вида старичка с роллатором, с трудом пробиравшегося к брошенной тележке. Что ж, все на свете имеет свою цену.
Дождь стих уже на Е6, севернее Андерслёва и Мальмё. И в Сольвикене, безлюдном в шесть утра, когда мы выезжали оттуда с девочкой, теперь вовсю кипела жизнь. Взрослые выгуливали собак или занимались своими лодками. Мальчишки удили рыбу или ловили крабов, лежа на деревянных мостках или сидя на пирсе с пластмассовыми ведерками. Я поднялся к своему дому и вставил ключ в дверь.
Замок не поддавался.
Я дергал его туда-сюда, но язычок словно заело.
Наверное, глядя со стороны, не скажешь, но у меня до болезненности обостренная наблюдательность и цепкая память. По крайней мере, так утверждала одна моя знакомая. Сам я никогда к этому не стремился и нигде этому не учился. Это, можно сказать, у меня врожденное.
Так или иначе, проникнув в дом, я больше не думал о проблемах с замком. Потому что, бегло оглядев прихожую и кухню, сразу понял или, скорее, почувствовал: здесь кто-то был.
Не то чтобы все было перевернуто с ног на голову, но кое-что в доме изменилось со времени моего отъезда. Дверца кухонного шкафчика стояла приоткрытой, а я всегда закрывал все дверцы в шкафах. Два довольно уродливых фарфоровых гуся на подоконнике, обычно стоявшие клюв к клюву, были развернуты боком друг к другу и оба смотрели на меня. Не могу сказать, что заправляю постель безукоризненно аккуратно, но покрывало показалось мне подозрительно смятым, не таким, как я его оставлял. Зеркальная дверь в ванной тоже стояла приоткрытой. Наконец, стоило мне заглянуть в холодильник, как я утвердился в своих подозрениях до степени непоколебимой убежденности.
Кристер Юнсон оставил мне пакет с пятью марихуановыми самокрутками. Одну я выкурил, оставалось четыре.
Однако сколько я ни рылся в холодильнике, не обнаружил ни одной.
Понимали ли мои визитеры, как важно замести следы? Возможно. Но жадность, во всяком случае на этот раз, пересилила соображения безопасности. Сам не знаю, что я надеялся найти, но я не раз видел в криминальных фильмах, как полицейские обыскивают квартиры. В шкафу, за телевизором, за абажуром настольной лампы… Я словно пробегал глазами воображаемый список. Думаю, я искал что-то вроде микрофона. Посмотрел под кухонным столом, но и там ничего не обнаружил. Я понятия не имел ни зачем кому-то могло понадобиться меня прослушивать, ни что представляет собой такого рода аппаратура. Зато прекрасно отдавал себе отчет, каким дураком выгляжу со стороны.
Наконец я вышел на веранду и позвонил Арне.
– Как ты? – спросил я.
– Отлично, как мне кажется, – отозвался Арне.
– Кто-то побывал в моем доме.
– Что?
– Кто-то вломился ко мне, пока я был у тебя в Андерслёве. Как все-таки хорошо, что я оставил ее у тебя. – (Арне пробормотал что-то невнятное.) – Я, пожалуй, вернусь к тебе, ты не против?
– Пожалуй, – отозвался Арне. – Малышке спокойнее, когда ты рядом.
– Бедняжка, – вздохнул я.
Определенно я не тот человек, рядом с которым можно чувствовать себя в безопасности.
Положив трубку, я спустился в ресторан и спросил Симона, не видел ли он кого-нибудь возле моего дома.
– Ты ждешь гостей? – поинтересовался он.
– Нет, но… Я не знаю, – покачал я головой.
– Нет, я ничего такого не заметил, все было как обычно. Ко мне заходили два парня, похоже байкеры, взяли по большому темному и по бутерброду с креветками. Но это все.
– «Ангелы ада»? Разве мы обслуживаем таких?
– Это были не «Ангелы»… Подожди-ка… Эй! – крикнул Симон в сторону кухни. – Что было у тех байкеров на жилетках?
Я не разобрал, что Симону ответили из кухни, зато отчетливо услышал его слова:
– «Рыцари тьмы»… Да, именно так. В любом случае нам не повредит быть с ними повежливее.
– Вот как?
Симон сорвал со стола скатерть и одним движением застелил новую.
– С тех пор прошло уже несколько лет… – продолжил он, расставляя тарелки. – Два Рождества подряд я выставлял «Ангелам ада» остатки праздничного ужина. С тех пор они у нас не объявлялись… Я имею в виду,