Официантка принесла нашу еду. Эми с радостным звуком взялась за пирог. Я невольно улыбнулся, потянулся за вилкой.
Я еще ни с кем так не говорил, как с ней. Мои одноклассники не осмелились бы поведать столько о бедах своей семьи в простом разговоре. И не болтали так просто о своих чувствах к городу. Многие отвлекались на учебу, почти ничего не упоминали помимо этого, а другие старались сделать так, чтобы никто не забыл о статусе их семьи. И с моим дедом в Круге они осторожничали рядом со мной.
Когда я в последний раз сидел с кем-то своего возраста и болтал без ощущения, что я на экзамене? И собеседник не думал о словах, которые произносил? Я не считал себя до этого одиноким, но теперь в груди появилась боль. А с этой девушкой мне было проще, хоть я встретил ее вчера, а тех магов знал годами.
— Что ж, — я решил ответить. Я мог придумать что-то гадкое, но она была честной, и мне не хотелось быть другим. — Рассказывать почти нечего. Мои родители еще вместе, у меня есть восьмилетняя сестра. Папа и дядя постоянно ссорятся, вот и все.
— Так ты живешь в городе?
— Восточная сторона.
— Это понятно, — улыбнулась она, расслабившись. От этого и я расслабился.
— Расскажешь, что за интерес к землетрясениям? — спросила она, вернувшись к чизкейку.
— Это… для семейного проекта, — придумал я. — Мои родители хотят, чтобы я исследовал темы. Хоть далеко я не продвинулся. Столкнулся по пути с проектом важнее.
— Подготовка к колледжу, — сказала Эми. — Понятно.
Я не мог ей сказать, что уже был в колледже, по ее меркам. Рано.
Она радостно напевала, доедая пирог, и звук стал слабой мелодией. Магия тут же ответила вокруг нас. Не с силой, ведь она не думала об этом, но рябь задевала всех магов, что были внимательными.
Цифры моргали на часах у прохожего. Электронные приборы были особенно чувствительными к магии. Эми звала это проклятием, когда зазвонил телефон. Но это было другим.
Это был дар. Дар, о котором она не знала всю жизнь.
Я проглотил сладкий пирог. Сердце забилось быстрее. Я еще не пересек черту.
Она заслужила этого, да? Эта открытая прямолинейная девушка, которую бросила мать. Она попала в новый город… Но она принадлежала целому миру, который не покинет, когда ее в него впустят. И я мог привести ее туда.
Люди, как мой дядя, сказали бы оставить это — как ту женщину, что умирала на улице. Пусть простаки сами разбираются. Если она не обнаружила силы сама, зачем ей помогать?
Потому что так было правильно. Потому что теперь я знал, и я был обязан.
Может, потому что я хотел узнать ее лучше. Было бы больно просто уйти от ее тепла и ее улыбки.
Я собирался это сделать. Я должен был раскрыть ее талант, научить ее работать с ним хоть немного. А потом я приведу ее к Кругу, и они пустят ее учиться.
Когда Эми опустила вилку, я махнул официантке нести счет.
— Эми, — я взвешивал свои слова, — я хочу тебе кое-что показать. Пойдем в парк? — это казалось лучшим вариантом. Мы могли найти скрытое место. Я бы хотел укрыться от простаков, но она вряд ли хорошо отреагировала на такое предложение.
— Показать? — повторила Эми, вскинув брови. Я уже сделал что-то не так.
— Ничего, э-э… ничего неприличного, — я покраснел. — Просто это сложно объяснить.
Она пожала плечами после паузы.
— Хорошо. Мне интересно.
Многие решили побывать в Центральном парке весенним днем. Я разглядывал земли, пока мы шли, а потом заметил рощу деревьев, где можно было укрыться. Я поманил Эми за собой и пошел по траве.
Она пошла, склонив голову, но замерла в роще.
— Ты странный. Что происходит?
Я рассмеялся.
— Наверное, я таким кажусь. Прости, но мне нужно показать, чтобы ты поняла. Поверь мне.
Она миг разглядывала меня.
— Хорошо. Но если будет что-то безумное, люди сбегутся на мой крик.
Она отчасти шутила, но ничего. Я сел на землю в роще, и она устроилась напротив в паре футов от меня.
— И?
Сердце билось быстро до этого, но теперь колотилось. Во рту пересохло. Я сглотнул и улыбнулся.
Это было правильно. Когда-то мы все откроем свои таланты. Она должна знать.
Мне нужно было, чтобы она увидела свою силу. Не мою странность, а что-то в ней. Что-то, принадлежащее ей.
— Подумай о любимой песне, — сказал я. Это будет не так эффективно, как классика, которую я учил в Академии двенадцать лет, но любая мелодия могла вызвать немного магии. — Со словами о полете или парении… что-то в таком стиле.
Она вскинула брови, но сжала задумчиво губы.
— Ладно, — сказала она. — Я вспомнила одну. Что теперь?
Я сорвал листик с деревца рядом с собой.
— Вытянешь руки? — она так и сделала, и я опустил листик на ее ладонь. — А теперь спой. Тихо, чтобы люди не пришли смотреть, что происходит. Думай о взлете в воздух, пока делаешь это.
Она все еще была изумлена, но подыграла. Наверное, хотела посмеяться, когда ничего не получится. Она вдохнула и тихо запела, так тихо, что даже я не мог разобрать слова.
Не важно. Магия слышала ее. Она отвечала не так сильно, как на классические языки, но дрожь в воздухе вокруг нас менялась, подстраивалась под ее намерения. Она запела чуть громче, подбираясь к припеву, и листик поднялся над ее руками.
Он полетел на невидимой силе, оказался перед ее лицом. Глаза Эми расширились. Ее рот закрылся, и листик упал без музыки.
Я обрадовался.
— Вот, — сказал я, — это я хотел тебе показать.
Она смотрела на листик на своей ладони, а потом взглянула на меня.
— Что это было?
— Это была ты, — сказал я. — Твоя магия.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Эми
— Магия, — повторила я. Я бросила листик, опустила руки и прижала их к траве, прохладной в тени рощи. Смешок вылетел из горла. — Ты безумен. Это был трюк?
Джонатан серьезно смотрел на меня. Как он мог быть серьезен насчет этого?
— Это был не трюк, — сказал он. — Листик взлетел от твоей силы. Магия вокруг нас, и ты можешь ее проводить.
Да. Я должна была поверить в это? Я покачала головой и встала.
— Это смешно. Если магия и есть, мир бы знал о ней…
Джонатан вскочил после меня. Он оглядел резко парк, а потом указал на статую за кустами, что скрывали нас. Большая мраморная статуя весила в десять раз больше меня.
Джонатан произнес ритмичную фразу на языке, что я не узнала, и статуя… взмыла в воздух. Так высоко, что я увидела придавленную землю под ней.
Она опустилась так же быстро, тихо стукнула. Все это произошло так быстро, что никто в парке не заметил.
Я