О дитя, иди скорей

В край озер и камышей

За прекрасной феей вслед —

Ибо в мире столько горя,

Что другой дороги нет.

У. Б. Йейтс. Похищенный[1]

14 июля

Один день от роду

9:30

Медсестра резко отдернула шторку, и этот звук вырвал Лорен из сна. За шторкой ничего не оказалось, лишь пустое место, куда можно было поставить кровать-каталку.

Вроде бы только что прикрыла глаза между кормлениями, а мир прыгнул вперед аж на три часа. Солнце успело взойти и приняться за работу, электрические лампы тонули в утреннем свете, а палата преобразилась из пещеры в открытое пространство. Тремя этажами ниже под окнами виднелась парковка, а напротив – главный вход в отделение неотложной помощи. Небо затянуло молочно-серым, но день все равно будет жарким – как и все предыдущие дни этого июля. Это пока свежо, скоро опустится влажная духота. Жара стоит уже неделю и, кажется, бьет все температурные рекорды, а прогноз все не меняется.

Сестра наклонилась и отсоединила прозрачный мешок, наполненный желтой жидкостью, от трубки катетера, которая тянулась от Лорен вниз, под кровать. Бросив мешок в ведро, она достала новый такой же.

– А где женщина, которую привезли ночью? – спросила Лорен.

– Кто? Миссис Гуч? Вон та?

Отсек в противоположном углу был занят. Миссис Гуч, похоже, спала, под боком у нее безмятежно сопел младенец. Ее бледные голые руки, длинные рыжие волосы, живописно разметавшиеся по подушке, вызывали в памяти картины Густава Климта.

– Нет, не она. Мне показалось… Была уверена, что в соседнем отсеке кто-то есть.

Проснулся Райли. Ветряная мельница его маленьких ручонок пришла в движение и немедленно шлепнула по голове брата. Морган в первый момент удивленно открыл глаза, но тут же от горя зажмурился и широко раскрыл рот, готовый заявить протест против такой несправедливости. Повисла короткая пауза – Морган делал глубокий вдох, старательно наполняя легкие воздухом, который явно собирался употребить на что-то очень и очень громкое. Когда он наконец закричал, протяжно и прямо в лицо брату, крошечная мордашка Райли тут же скуксилась, и пришел его черед набирать в грудь воздуха. Скорбные завывания зазвучали с удвоенной силой. За несколько секунд возмущенное крещендо достигло своего пика и моментально, как острые ножницы прорезают бумагу, оборвало ход мыслей Лорен. Она замахала руками, совершенно не понимая, что делать, с чего начать, кого из них выбрать. Двое плачущих детей на нее одну. Лорен знала, что нужно действовать быстро, она так много читала о расстройстве привязанности, о повышенном уровне кортизола у малышей в утробе и в первые месяцы после рождения. Нельзя игнорировать плач. Это вредит детям и сильно влияет на развитие мозга, последствия могут быть самые ужасные. А мальчики уже совсем разбушевались.

– Вы можете мне помочь? – обратилась Лорен к медсестре, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами. – Пожалуйста.

– А вот этого не надо, моя лапочка. – Медсестра вытащила из коробки у кровати три тонкие бумажные салфетки и сунула их в руку Лорен, а затем повернулась, чтобы поднять Моргана – крошечное существо с побагровевшим от ярости лицом, из широко раскрытого рта которого вырывался звук, вызывавший острое желание заткнуть уши. – Тут и без вас довольно плакальщиков.

– Простите, – сказала Лорен. Она вытерла глаза, высморкалась и достала грудь, приготовившись кормить. – Не знаю, что со мной такое.

На то, чтобы подключить близнецов к источнику питания, у медсестры ушло, кажется, меньше тридцати секунд. Она направляла тело Лорен, приподнимала ее груди, помогла принять позу, позволявшую кормить обоих детей одновременно – по одному в каждой руке, точно два мяча для регби, – и подложила под руки подушки, чтобы не приходилось держать их навесу. Действовала она так ловко, быстро и методично, что Лорен задумалась, как это вообще делают без посторонней помощи.

– Ну вот, как у Христа за пазухой.

Медсестра уже собралась уходить, но Лорен окликнула ее.

– А у той женщины тоже близнецы? – спросила она.

Миссис Гуч открыла глаза. Она выглядела свежей и какой-то неправдоподобной, будто спящая красавица. Едва договорив, Лорен поняла, что в этой идиллии есть место только одному ребенку. Маленький Гуч лежал под боком у матери, и ничто не указывало на существование второго.

– Нет, – ответила медсестра. – У нее один. С близнецами у нас сейчас только вы.

Патрик принес вегетарианские суши, фрукты и горький шоколад.

– Спасибо, – буркнула Лорен, не чувствуя особой благодарности. Ей хотелось тостов – самых обычных, из простого белого хлеба.

– Тебе нужно что-то питательное, – сказал Патрик.

Лорен выпятила губу. Она заслужила право есть что хочет.

– Любая еда питательная. Сахар питательный. И алкоголь тоже.

– Ладно-ладно, госпожа всезнайка. В любом случае нужны витамины. Чего тебе хочется? Могу зайти в супермаркет и после обеда принести что-нибудь другое. Может, авокадо?

При мысли об авокадо Лорен затошнило. Хотелось чипсов.

Патрик сфотографировал ее со спящими детьми на руках и на мгновение повернул к ней экран телефона. На фото она выглядела одновременно истощенной и отекшей. Улыбка вымученная, волосы грязные.

– Только не выкладывай никуда. Выгляжу ужасно.

Патрик поднял глаза от экрана.

– Ой, а я уже.

Посыпались уведомления о новых комментариях. Он снова повернул