Но я не хотел того, что было у Максима. Это была его жизнь, не моя.
— Хорошо, давай представим, что с квартирой все улажено. Что ты будешь есть? — я посмотрел через плечо, прежде чем перестроиться в другой ряд на дороге. — У тебя есть накопленные деньги или ты будешь пытаться искать работу?
— В конце концов, мне придется работать, но пока моя мать переведет мне мои сбережения. Это не займет много времени.
— Как долго это продлится?
— Всего пару дней.
— Пару дней? — я посмотрел на него. — Ты не сможешь прожить пару дней без еды, Максим.
— Я и не буду. Парень, который арендует мне квартиру, поможет найти работу за наличные.
Для меня это прозвучало обобщенно.
— Чем он занимается?
— Я не знаю. Но не беспокойся обо мне, правда. Ты и так сделал достаточно, — он протянул руку, как будто хотел дотронуться до моей руки, но потом отдернул ее. — Моя мама спросила, не кинозвезда ли ты.
Это заставило меня засмеяться.
— Серьезно?
— Да. По ее мнению, Голливуд кишит кинозвездами. Они на каждом углу. Также она думает, что все американцы любят оружие и каждый день едят в Макдональдсе.
— Э-э, нет и нет. По крайней мере, я не такой американец, — я на мгновение задумался. — Но не могу ее винить. Все, что я знаю о русских, — это стереотипы, не то, чтобы ты подходил к одному из них.
— Ты имеешь в виду, что мы все холодные, недружелюбные и никогда не улыбаемся? И с хмурым взглядом на жизнь сидим и пьем водку?
— На самом деле, да.
— Русские улыбчивые, мы просто не делаем это так часто, как американцы, как бы случайно, и мы определенно не улыбаемся незнакомцам. Мы не так открыты и дружелюбны с людьми, которых не знаем.
— Это так.
Он пожал плечами.
— Я буду учиться приспосабливаться.
— Так какие русские на самом деле?
— Хммм. Сердечные после знакомства. Щедрые. Неунывающие и находчивые, потому что жизнь заставляет быть такими. О, и мы абсолютно суеверны.
Мне понравилось, как он сказал «абсолютно». Он произнес второй «t» так же, как и первый, в то время как американец превратит его в «d».
— Да? И в чем?
— Практически во всем. Например, я понял, что забыл зарядку телефона по дороге в аэропорт Москвы, но вернуться туда было бы невезением. Русские считают, что никогда не стоит возвращаться домой за забытыми вещами.
— Серьезно?
— Да, и если ты вернешься за чем-то, ты должен посмотреть в зеркало, прежде чем выйти снова.
Я качал головой и смеялся.
— Это просто абсурд.
— Вот еще одно, — сказал он. — Ты никогда не должен использовать жесты рук на себе или на ком-либо еще, описывая что-то негативное. Например, если ты говоришь о страшном шраме на чьем-то лице, никогда не показывай жестами на своем собственном в качестве примера. И если ты сделаешь это случайно, тебе нужно стереть плохую энергию с лица и стряхнуть ее.
— Забавно. Боже мой, неудивительно, что вы с Эллен столкнулись. Вы оба сумасшедшие.
Но они оба заставляли меня смеяться. Они оба были бесстрашны, спонтанны и абсолютно уверены, что независимо от того, чтобы им жизнь ни бросала, они с этим смогут справиться. В глубине души я завидовал. У меня была сила и упорство, но иногда я задавался вопросом, сделал ли бы я другой выбор, если бы у меня была какая-то свобода или легкость Эллен. Или желание наплевать на то, что другие люди думают обо мне.
— Твоя сестра рассказывала мне вчера вечером о двенадцатилетних жизненных циклах, — продолжал Максим, — и то, что каждый цикл должен начинаться в новом месте, так что хорошо, что я приехал сюда сразу после двадцати четырех лет.
— Будь осторожным. Следующая удивительная новость, которую ты узнаешь от нее, будет у вас на одном из ее сумасшедших сеансов анализа сновидения, или она возьмет тебя, чтобы получить экстрасенсорные замеры. Полный бред.
Он изучал меня.
— Ты действительно не веришь ни во что, чего не видишь?
Я задумался.
— Это не так уж и много. Я имею в виду, я верю в Бога. Думаю, я просто верю в свободу воли над судьбой. Я не думаю, что что-то неизбежно — у тебя всегда есть выбор и твои убеждения направляют этот выбор. Если ты не хочешь, чтобы что-то случилось, ты не позволишь этому случиться. И если ты хочешь чего-то достаточно сильно, ты идешь за ним.
— Я с этим определенно согласен, — сказал Максим. — Вот почему я приехал сюда. Но мне также нравится верить, что некоторые вещи предначертаны. Что некоторые моменты обязательно произойдут, несмотря ни на что, и никакая сила их не остановит. Мы не можем это контролировать. Даже чувства иногда находятся вне нашего контроля.
Черт возьми, да, так и есть.
— Но наши действия — нет, — утверждал я. — Ощущение чего-то не означает, что ты должен действовать под его влиянием. Если бы все вокруг делали то, что чувствовали, мы бы жили в полном хаосе.
— А хаос — это бардак.
— Да.
— И тебе не нравится беспорядок.
Я взглянул на него боком, а потом посмотрел прямо. Для кого-то, кого я встретил менее двадцати четырех часов назад, это было чертовски интуитивно. Это меня немного раздражало.
— Нет.
— Я понимаю, — он замолчал на мгновение, затем снова заговорил. — Я восхищаюсь твоей дисциплиной и самоконтролем. Я, наверное, мог бы также. И мне не нравится платить за квартиру, не видя ее, но какой у меня был выбор? Я больше всего на свете хотел приехать сюда. Я был готов рискнуть.
Я немного смягчился. Максим был молод — я должен был это помнить. Я даже завидовал некоторому безрассудству, которое просто не понимал. Многие в его возрасте ошибаются и учатся на своих ошибках. И я не мог винить его за это.
— Я понимаю. Тебе просто нужно еще немного набраться опыта. Быть практичным. Планировать заранее. Рассмотреть все возможные последствия, прежде чем рисковать.
— Я постараюсь, — сказал он. — Я действительно хочу, чтобы моя жизнь здесь состоялась.
И до того, как я понял, что сказал, слова сами вылетели из моих уст.
— Я буду помогать тебе. Я могу тебе с этим помочь.
Я пожалел, что это сказал, не потому, что он мне не нравился или я не хотел, чтобы он преуспел, а потому, что я не был доволен тем, что он заставлял меня чувствовать. Я думал, что проявление доброты к нему заставит меня чувствовать себя менее подавленным из-за прошлой ночи, но это не так. Даже находясь в машине с ним, я был на краю — в салоне «Рендж Ровера» вчера