Максим

Было очевидным, что Дерек имел хороший вкус и гордился своим домом. Он не был огромным или слишком роскошным, но был красивым и ухоженным. Каждая комната отличалась своими штрихами, которые делали его теплым и гостеприимным. Все, что я видел, — кухня, каждая комната, могли бы быть голливудской декорацией.

Стены столовой были окрашены в мягкий сине-серый цвет, длинный прямоугольный стол украшала блестящая серебряная чаша, полная белых цветов. Кроме того, была гостиная, застеленная белыми коврами, и вокруг большого дивана были расположены стулья и широкие кресла в нейтральных тонах.

На белой полке над кирпичным камином стояли фотографии в рамках. Я подошел поближе, чтобы их рассмотреть. Детская фотография Дерека и Эллен вызвала у меня улыбку. Он выглядел примерно лет на десять, она, может быть, вдвое младше. Другой мальчик, чуть ниже Дерека, стоял между ними, и я подумал, возможно, есть еще и третий брат. Все были в купальных костюмах и широко улыбались, щурясь на солнце. И у каждого из них отсутствовал хотя бы один зуб.

Больше было семейных фотографий, сделанных на выпускных и рождественских праздниках, с чьей-то свадьбы — возможно, брата? Похоже, что Дерек был шафером. Интересно, был ли Дерек когда-нибудь женат или, может быть, у него была девушка? Должна быть. Какой парень в его возрасте, который так хорошо выглядел и был, очевидно, добрым, умным и успешным, все еще одинок?

— Все готово.

Под звуки его голоса я повернулся.

— Я смотрел твои фотографии. Могу я спросить тебя о них?

— Конечно.

Он вошел в комнату и, засунув руки в карманы, встал рядом со мной.

— У тебя помимо сестры, есть еще и брат?

— Да. Дэвид. Он на два года младше, — он указал на их фото в официальных темных костюмах. Дэвид был высоким, как Дерек, но не таким красавчиком. — Это его свадьба три года назад. Он с женой и шестимесячным сыном Гэвином живут в Сан-Диего.

— Это он? — я жестом показал на фотографию, на который Дерек держал ребенка на руках.

— Да. Это было на его крещении. Я его крестный отец, — в его голосе звучали нотки гордости, что вызвало у меня улыбку. — Итак, готов есть?

— Определенно.

Мы вернулись на кухню, где Дерек начал сервировать мне место за столом, в комплекте с льняной салфеткой, ножом для стейка справа и вилкой слева. Рядом стоял стакан с водой со льдом.

— Словно в пятизвездочном ресторане, — сказал я, когда сел, положив салфетку на колени. — Я чувствую себя в неглиже или что-то вроде того.

— Да нет. На самом деле у меня есть бумажные салфетки, но я ненавижу их.

Он поставил передо мной тарелку, и мне хотелось заплакать, как хорошо это выглядело — идеально выдержанный жареный стейк и свежий салат. Просто, но идеально.

Я тут же набросился на еду.

Дерек прибрался на кухне, а затем, взяв вино, сел за стол напротив меня.

— Обалдеть. Какой ты голодный.

Я застенчиво улыбнулся и отрезал кусочек последней оставшейся части стейка.

— Мои бабушка и дедушка выросли в трудные времена, и они научили меня никогда не покидать стол, пока я не доем все со своей тарелки, потому что ты никогда не знаешь, будет ли завтра возможность хорошо поесть. Но это очень вкусно.

— Стейк хорошо приготовлен?

— Идеально.

— Хорошо. Думаю, я должен был спросить тебя, понравилось ли тебе, как я прожарил.

Я на секунду замер с вилкой на полпути ко рту, прежде чем продолжить. Не будь извращенцем. Он имел в виду стейк.

— Мне нравится, как ты его приготовил, — заверил я его. Я не мог поднять глаза от своей тарелки и чувствовал неловкость, когда жевал. Я проглотил кусок слишком быстро, и пришлось сделать глоток воды, чтобы протолкнуть его.

— Это твоя первая поездка в США? — скрестив руки на груди, спросил меня он.

— Нет, вторая. Я был в Нью-Йорке три года назад.

— Как долго ты планируешь тут быть?

Я решил быть честным. В России считают невезением говорить о планах до их завершения, типа как сглазить, но что-то в Дереке вызывало желание довериться ему.

— Я надеюсь навсегда.

— Правда? Ты надеешься иммигрировать?

— Да.

— Есть такая возможность? Я имею в виду, это законно?

— И, да и нет. Это сложно, — я закончил стейк и сделал еще один глоток воды. — Виза дает возможность остаться на полгода без проблем. А вот после этого мне придется что-нибудь придумать.

— Тебя это не беспокоит?

— Не совсем, — я пожал плечами. — Я сделаю все, что потребуется.

— Это будет непросто.

— Это, безусловно, будет тяжело. И, скорее всего, рискованно, но я не возражаю. Я люблю рисковать. У нас в России говорят: «Kto ne riskuyet, tot ne pyet shampanskoye», что, я думаю, приблизительно переводится как: «Тот, кто не рискует, не пьет шампанское».

Он задумчиво кивнул.

— У нас говорят: «Нет мужества, нет славы». Хотя идея та же.

— Да, совершенно верно.

— У тебя много родственников в России? Ты не будешь скучать по ним? — он спрашивал с неподдельным интересом.

Я чувствовал угрызения совести, думая о своей матери, которая недавно развелась во второй раз и изо всех сил пыталась прокормить себя и Лилию.

— Безусловно, я буду скучать по своей семье. Я чувствую себя отвратительно, что оставил маму и сестру. Но мама знает, почему я хотел сюда приехать.

— И почему же? — он потянулся за своим вином.

— Я хочу быть голливудским сценаристом.

Он рассмеялся.

— Тогда, я думаю, ты находишься в правильном месте. Ты уже написал какие-нибудь сценарии?

— Начал около пятидесяти, но