И вот в этом-то здании где-то в два часа пополуночи прогремел взрыв.
Подобное случается сплошь и рядом – если вы учитесь, скажем, на алхимика или боевого мага. Некоторые артефакты активизируются с громом, грохотом и разрушениями всего в округе. Вот почему многие алхимики селятся подальше от людей и устраивают свои лаборатории на чердаках – чтобы в случае чего уцелели нижние этажи здания.
Но на сей раз виноваты оказались не алхимики. Двое студентов-некромантов решили «позаниматься дополнительно». В результате одно из заклинаний сработало с точностью до наоборот – вместо того, чтобы сдерживать пространство в пентаграмме, оно его «схлопнуло».
Итог был печален. Двух стен со смежными комнатами как не бывало, повылетали окна чуть ли не на всем этаже. Несколько случайных свидетелей оказались травмированы осколками стекла и разлетевшимися камнями пополам с поломанной мебелью. Один из горе-экспериментаторов погиб на месте, а вот второй отделался легким испугом. И вообще он пострадал меньше, чем любой из находившихся в тот момент на этаже молодых людей. Что такое несколько синяков и ссадин по сравнению с порезами от стекла, контузией в результате падения со второго этажа и переломами рук и ног!
Все это я с пятое на десятое выудил у преподавателя, не переставая мягко и деликатно заламывать ему руку, если он вдруг делал вид, что забыл подробности. Я же осторожно! Нежно и ласково! Как ребенку! С чего бледнеть и покрываться испариной? И вообще, лучше беседовать с деликатным мной, чем с нашим палачом. Инквизиторам ведь палачами служат любители, а этих порой заносит…
Выпустив, наконец, жертву, я поспешил к общежитию. Во время учебы мне там приходилось бывать лишь несколько раз – а именно, я жил там пока писал диплом. Но зрительная память – все для некроманта, а поскольку и тут ничего не изменилось, и даже скабрезная надпись на перилах лестницы осталась на прежнем месте! – я легко нашел дорогу на второй этаж.
Вернее, на то, что от него осталось.
Мой невольный осведомитель действительно знал не все. Например, он сообщил, что взрывом разнесло две комнаты по соседству – справа и слева – но ничего не сказал о том, что точно также была уничтожена и комната напротив. От нее вообще остались лишь покрывшиеся трещинами обгорелые стены, а мебель и вещи превратились в уголь. Перепуганный обитатель комнаты топтался на пороге и все повторял:
– Я же только на минутку… я же только к соседу… я же не знал…
Из одежды на нем были только кальсоны, старая рубашка и халат. Пару уцелевших конспектов – то, за чем и ходил к соседу – он прижимал к груди так, словно они были из чистого золота. Я ему даже посочувствовал. В одночасье лишиться всего – это кого угодно выведет из равновесия.
Остальные студенты топтались в коридоре, не зная, куда приткнуться. Многие были со свежими царапинами, и девчонки с факультета целительной магии пытались кому остановить кровь, кому вправить вывих.
Эх, была не была! Помнится, меня чуть было не отправили на тот свет за то, что пользовался целительной магией, не имея лицензии. А то, что способность исцелять я получил случайно, взяв на себя силу умершей без покаяния знахарки, и пользовался ею от случая к случаю, никого не интересовало. Некромант не может быть врачом! И точка.
Но сейчас я не некромант. Я – инквизитор. А инквизиторы могут лечить. Вспомнить хотя бы пра Михаря – бывшего целителя, однажды нарушившего закон столь серьезно, что ему предоставили выбор – или казнь или постриг.
Как бы то ни было, терять мне было нечего. Я шагнул к студенту, левой рукой взял его за плечо, нащупывая болевую точку, быстро надавил, а потом положил одну руку ему на солнечное сплетение, вторую – на лоб, сосредоточился, мысленно вызвав в памяти картину перепутанных, смятых нитей ауры парня… Легонько надавил тут и там, выправляя провисшие нити – и резко отнял обе руки.
Парень вздрогнул, выходя из состояния шока. На глаза его навернулись слезы – до того сдерживаемые эмоции рвались наружу.
– Тихо-тихо! Не разводи сырость! – предупредил я.
– Так ведь все же погибло! – всхлипнул он. – Одежда… обувь, учебники… деньги!
– Деньги не проблема, – развязал кошелек на поясе, вытряхнул на ладонь всю мелочь, какая нашлась. Вообще-то предполагалось, что ее надо отдавать нищим при храме, но я рассудил, что этому парню они нужнее. – Это на первый раз. Учебники тебе простят, раз такое дело. Экзамены сдашь по чужим конспектам. А вещи… ну, может, кто из друзей поделится. Друзья-то есть?
– Ага. Были, – парень шмыгнул носом.
– Да сплыли?
– Ну, почти… Они в той комнате жили, – парень кивнул на помещение, где прогремел взрыв.
– Понятно, – вздохнул я. – Как их звали?
– Брашко Любечанин и Роман Приз.
Приз. Где-то я уже слышал эту фамилию.
– И кто из них… где?
– Романа в морг увезли, – вздохнула одна из девушек, слышавшая наш разговор. – А Брашко у вас.
– Где?
– Ну, там… у вас, – девушка вздохнула. – У инквизиторов.
Глава 4
Обратно спешил так, словно речь шла о моей собственной жизни и смерти. И подумать только, мне ничего не сообщили! Отправили, как ни в чем не бывало, в Колледж, практически через час-полтора после того, как арестованного Брашко Любечанина доставили сюда под конвоем. Дескать, им сессию надо сдавать, им не до эмоций.
Пра Михарь попался мне на полдороге.
– А, вот и вы, брат Груви! Слышали новость?
Он разве что не облизывался, как кот, объевшийся сметаны. И ужасно захотелось врезать ему в челюсть – просто так, чтобы не улыбался.
– Какую?
– Ну, как же! Ваши любимые коллеги отмочили! Про ночной взрыв в общежитии вам уже рассказали? Семеро пострадавших, труп и это не считая разрушений! Счастье еще, что у студентов есть милая привычка не ночевать у себя дома. Они даже во время сессии, вместо того, чтобы читать конспекты, продолжают сидеть до утра в кабачках, слоняться по ночному городу, нарываясь на приключения, бегать по любовницам и просто ходить в гости. Представляете, брат Груви, сколько было бы жертв, если бы на этаже