В моей комнате кто-то есть. Я понимаю это еще до того, как вижу, из-за раздававшихся рядом царапающих звуков и ворчания. Я подскакиваю в кровати и подтягиваю одеяло до подбородка.

И в этот момент я все вспоминаю. Прошлая ночь… прогулка по лесу… все эти люди, воображающие, что живут в прошлом. В груди образовывается болезненная пустота из-за тоски по дому. Я с силой прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать слезы.

Я должна была проснуться в отеле. Я должна была посмеяться над своим забавным сном. По крайней мере, из-за сильного ушиба головы я должна была проснуться в больнице. Это все не должно было оказаться реальным.

Я не должна была проснуться здесь.

Но я проснулась. Я все еще в этой спальне. Она больше, чем гостиная у меня дома, а кровать с балдахином, наверно, даже не поместилась бы в моей спальне. Стены окрашены в солнечно-желтый цвет, чего я не заметила прошлой ночью при тусклом свете свечей. В комнате горит камин, когда его успели зажечь? Танец пламени отражается в богатстве белой с золотыми акцентами росписи.

Этим людям определенно нравятся золотые акценты. Резьба окантовывает каждую дверь и окно, которые расписаны подстать камину. Здесь не было ни одной пустой гладкой поверхности — каждую золотисто-желтую стену украшали либо росписи, либо витиеватые молдинги, либо декоративные гобелены, закрывавшие ее наполовину. Даже небрежно распахнутые шторы отливают ярко-золотым, а потолок, вероятно, выше четырех с половиной метров.

Я не знаю, что это за место, но оно огромное, крутое и роскошное. Напоминает гостиницу для богатых аристократов или типа того.

Это горничная меня разбудила, как можно понять по ее виду. На ней простое черное платье, а волосы мышиного цвета собраны сзади в низкий пучок. Она хорошенькая, даже без макияжа, свежее лицо, будто сошедшее с рекламы Noxema1. Когда она мне улыбнулась, паника необъяснимым образом прекратилась, а в животе разлилось приятное чувство.

Девушка волочет чемодан к большому шкафу, и, остановившись, открывает его.

— У мэня дла вс плат’я на выбр, — произносит она со смешным акцентом. Британским, но не таким чопорным, как у Эмили, — Вам нужно потороп’итс’я, а то Вы опоздаэт’е. Гэрцог прысоэдн’итс’я к дамам за завтрком.

Я, как ракета, выскакиваю из кровати, паника возрастает с двойной силой.

— Герцог? Что это значит?

Она глазеет на меня, будто у меня выросла вторая голова.

— Прстыт’е?

— Что за герцог?

— Его Св’етлость, кнэчно.

Я таращусь на нее, а мое сердце ускоряется до грохочущего боя.

— Герцог — это парень по имени Светлость?

Она фыркает, но затем прикрыла рот, как если бы ее реакция была неуместной.

— Его им’я не Св’етлость. А Лорд Александр Торнтор-Хоук. Гэрцог Хаксбэри.

— Тогда зачем же вы назвали его Светлостью?

Она приподняла одну бровь.

— Я забыла, что вы ам’ерканка. К нму, как и к л’юбому дргому гэрцогу, надлеж’ит обращатс’я Ваша Св’етлость.

— О.

Я присаживаюсь на край кровати. Трясущиеся ноги больше не могли меня удерживать. Так я забрела в дом герцога.

Теперь понятно, почему это дом такой изысканный. Но что это означает? Он член королевской семьи? Он наверняка возненавидит меня.

О Боже. Что, если он знаком с Ребеккой (девушкой, которой я не являюсь) ближе, чем Эмили? Что, если он поймет, что я — не она? У Герцогов же есть власть, так? Что, если он арестует меня или бросит в подземелье или что-то вроде этого? Это место огромно. Как замок. Здесь наверняка есть подземелье. Никто никогда не найдет меня. Не в другой стране посреди ничего.

Я начинаю тяжело дышать, и мое дыхание перерастает в скрежет. Мне нужен воздух.

— Вы в пор’ядкэ?

Я не двигаюсь, не киваю и вообще никак не признаю ее присутствия. Я просто продолжаю смотреть на край ковра под пальцами моих ног.

Господи, зачем я вообще сказала, что я Ребекка? Это не закончится ничем хорошим. Мне следовало рассказать Эмили правду. Возможно, она помогла бы мне, хоть я и незнакомка. Она казалась милой.

Я могла бы просто попросить о помощи, вместо того чтобы притворяться кем-то другим.

И даже если бы она мне не помогла, я бы продолжила идти. Возможно, город вовсе не так далеко. И я бы сейчас уже была там, а не в доме герцога, который, вероятно, обезглавит меня или типа того.

Прошло десять минут, мое дыхание выровнялось, и я почувствовала себя немного лучше. Мне всего лишь нужно пережить завтрак. Если герцог с первой секунды не поймет, что я не Ребекка, то я смогу с этим справиться. Буду просто смотреть на тарелку и молчать. Затем Эмили проведет меня до города, и я сбегу.

Горничная, ничего не говоря, продолжала стоять и ждать мой ответ. Она даже не показала, что считает меня сумасшедшей, слава богу. Не думаю, что могла бы вынести еще и это. В конце концов, я собираю себя в кучу и поднимаюсь.

Девушка выбрала какую-то одежду и бросила ее на край кровати. Я определенно не тот человек, который носит платья, но сейчас у меня были более серьезные поводы для беспокойства.

Я глубоко вздыхаю и фокусируюсь на том, с чем мне предстоит столкнуться.

Как только я доберусь до города, мне больше не придется играть в их игры — я поймаю такси и вернусь в отель. Миссис Бентли будет ругаться на меня за то, что я заставила ее волноваться, потом мы все посмеемся, и я продолжу свою поездку. Мама наверняка накажет меня, когда я вернусь домой, но