Она постучала по стеклу своей, уже надетой и сдвинутой на лоб.

Эми пристально рассмотрела маску. Корпус ярко-красный, а на стекле оттиснуто “закалено”. Хорошая вещь. Эми с грустью перевела взгляд на старую: резиновый ремешок в трех местах завязан двойными узлами, а в левом стекле кусок совсем уже мутный, так что мало что видно через него. Маска еще не протекает, но этот час недалек.

– Давай, надень и сама увидишь, – настаивала Чин Хи.

Эми колебалась. Она ощупала блестящее стекло. Женщины уже выставили в море буйки, обозначающие места ловли. Их головы какое-то время маячили у оранжевых поплавков, а затем поочередно скрылись под мелкими утренними волнами. Эми какое-то время наблюдала за ними, после чего протянула маску подруге.

– Я ее тебе принесла, – сказала та и оттолкнула ее руку. – Мне и одной хватит.

Чин Хи что-то бормотала, бредя к воде и шлепая ластами. Эми знала, что ее не переубедить. Упрямство у подруги беспредельное. Эми оглядела маски, выставив их перед собой. Ее черная – настоящая древность по сравнению с красной, но Эми было стыдно принимать подарок Чин Хи. Все равно ведь будет пылиться в шкафу.

– Твоя вся потрескалась, а ты ныряешь слишком глубоко. В один прекрасный день она лопнет и ты ослепнешь! – закричала Чин Хи, перед тем как нырнуть.

Эми положила красную маску в сумку Чин Хи и нагнулась, чтобы надеть ласты. Затем вошла в море. Холод пробирал до костей.

Чин Хи стояла в воде на удалении от берега, волны били ее в грудь.

– Кто сегодня? – спросила она.

Чин Хи всегда знает, если Эми накануне приснился кошмар. Возможно, угадывает по лицу, а может быть, за ночь у Эми прибавляется седины. Чин Хи непременно захочет узнать, что за демон пожрал девочку без лица.

Сегодня Эми не хотелось вспоминать тварь, из-за которой она в ужасе проснулась, но подруга ведь не отстанет.

Этот голос она слышит только во сне. Голос девочки – вроде бы знакомой, но в то же время чужой, и Эми ее не узнаёт. Девочка зовет Эми по имени, голос дрейфует к ней по волнам, как будто приплыл откуда-то издалека. Ей хочется ответить, но, как это бывает во сне, она не может издать ни звука. Лишь стоит на скале, вслушиваясь в голос девочки, который пытается перекричать порывистый ветер, и голые пальцы ног прикипают к бритвенно-острой кромке скалы. Она старается разглядеть в море девочку, но развевающиеся волосы хлещут по лицу, по глазам. Наконец она видит. К скале по яростным волнам летит лодка. В лодке стоит маленькая девочка и выкрикивает ее имя. Лицо – белое пятно посреди почти черного моря, черт не различить. Эми беззвучно кричит, когда лодка кренится и ее заглатывает огромный синий кит; иногда это кальмар, а иногда гигантская акула, но минувшей ночью был все же кит – сине-черный, как полночь, и с острыми, как у монстра, зубами. Эми проснулась в поту, руки притиснуты к горлу, во рту пересохло. Сон быстро выветрился, остался только образ девочки, которую она знала давным-давно, еще во время войны.

– По-моему, кальмар, – сказала Эми, удивившись своей лжи. Наверное, просто легче выслушивать рассуждения о вымышленном сновидении, нежели о подлинном. – Да, это был кальмар. – Она решительно кивнула, будто разговору конец, но от Чин Хи так легко не отделаться.

– Снова серый? Или теперь уже белый? Давай, говори! Я же хочу помочь!

– Какая разница, какого он цвета? – Эми смахнула с лица прядь. – Он все равно ее пожирает.

– Серый – значит больной, а белый – это призрак. Здоровый кальмар красный или коричневато-красный, иногда ярко-оранжевый. Тебя преследует кальмар-призрак, призрак из прошлого.

Эми вздохнула. Чин Хи всегда была фантазеркой, но сегодня она даже себя переплюнула. Эми побрела в море, переступая ластами медленно, точно еще шагала по суше. Когда вода достигла плеч, она нырнула и внезапно преобразилась. Эми – рыба, она плоть от плоти морской, прекрасная и невесомая. Мертвая подводная тишина успокаивала, пока она обшаривала дно в поисках добычи.

Умение нырять – дар свыше. Так говорила мать, когда настала очередь Эми учиться семейному ремеслу. В свои семьдесят семь Эми думает, что наконец-то понимает те давние слова матери. Но тело напоминает о возрасте. В такие, как это, холодные зимние утра оно ноет, а в летний зной протестует, и каждый день грозит отказать, но Эми знает, что надо лишь перетерпеть боль и добраться до воды, где она мигом освободится от груза лет. Невесомость умиротворяет ее старые кости. Задерживая дыхание на две минуты, она ныряет за дарами океана, и это погружение сродни медитации.

На глубине восьмидесяти – ста футов царит мрак. Кажется, будто проваливаешься в утробу, и единственный звук – неспешная, ровная пульсация крови в ушах. Осколки солнца пронзали мглу, и старые глаза Эми быстро привыкли к мутной дымке. Окрепшая телом, она устремилась ко дну, к своему рифу. Рассудок успокаивался, мысли занимала только охота. Медленно текли секунды. И вдруг ее одиночество нарушил голос. “Усни, – спокойно и безмятежно проговорил он, и по лицу словно провела ласковая рука. – Покончи с этой жизнью”.

Эми остановилась, успев не врезаться в каменистое дно. Ее спас опыт. Она изгнала голос из мыслей и сфокусировала взгляд на дне. Прочесав кусты колышущихся водорослей, заметила красного осьминога, который преследовал синего краба. Краб, чуя опасность, дернулся в сторону, но осьминог был коварен и спрятался в расщелину. Краб помедлил и снова принялся рыться в донном соре. Два осьминожьих щупальца заскользили по песку, а вот и все луковичное тело в сплетении остальных щупалец показалось из укрытия. Подводной молнией осьминог метнулся к крабу и тут же с добычей скрылся в щели. Эми уже не раз наблюдала эту драму. Она ощущала родство с этим осьминогом, с его кожей, испещренной боевыми шрамами. Одно щупальце короче других – не иначе, повезло откуда-то вырваться. Щупальце отрастет заново – в отличие от ноги Эми.

Возле расщелины расположилось семейство морских ежей, и Эми подобрала их. Осьминог, уловив ее присутствие, выбросил чернильное облако, и щель в скале скрыл туман. Эми разогнала облачко, рука коснулась чего-то мягкого, пористого. Она отдернула руку и стрелой взлетела к поверхности, а внизу осьминог удирал прочь, растворяясь в мутной воде.

Эми перевела дух.

Тоже уже вынырнувшая Чо Сон принялась выговаривать:

– В следующий раз ткни его ножом! Господин Ли щедро заплатит за этого осьминога, а ты его постоянно отпускаешь. Что за расточительность!

Ныряльщицы присматривали друг за дружкой. Они приучены наблюдать за соседками – вдруг кто-нибудь попадет в беду. Мулсум, вдох под водой, – смерть для хэнё, и в этом году погибли уже две ныряльщицы. Но Эми не хочется, чтобы ее опекали. Она не собирается задерживаться под водой дольше,