— Я не знаю, смогу ли я идти, — говорит она. — Ты понятия не имеешь, как это тяжело — одеваться.
Я ставлю стакан на место и спрашиваю:
— В чем дело?
Она пожимает плечами и сводит губы в одну полоску.
В поиске чего-нибудь, что может помочь, на мои глаза попадается вполне очевидный ответ. Она окружена вещами, которые делают все проще и удобнее, но они вне досягаемости от кровати. У меня рождается чувство, что с тех пор как я последний раз ее видел, она не выходила из комнаты.
Красная оправа плотно сидит на переносице, и черные стекла закрывают блестящие глаза.
Я вынимаю ее длинные заправленные волосы из толстовки, и поправляю ее. После регулирования шнурков, я распрямляю рукава и расстегиваю ее в районе шеи, чтобы легче дышалось.
— Лучше? — спрашиваю я.
Девочка вытирает пот с лица задней стороной ладони и кивает.
Ее волосы на макушке все в колтунах и если бы это был выходной, и мы просто собирались на пляж или в лес, то я бы не обратил внимания. Но я не хочу, что бы у Пеппер было больше причин смеяться над ней. Все-таки Пенелопа девочка, ей не все равно как она выглядит.
Я надеюсь.
Пока она надевает носки и туфли, я сижу в изголовье кровати и расчесываю ее спутанные волосы.
— Ты только не говори Гербу и Кайлу что я это делал, — говорю, отправляя очередную расчесанную прядь на место.
Она коротко смеется, но от этого я чувствую себя на десять фунтов выше.
Ее волосы растрепались, но она абсолютно не смотрит в зеркало, пока чистит зубы. Еще заметны покраснения на коже, в том месте, где она так сладко спала, они медленно проходят. Грязные неаккуратные шнурки следуют за ней повсюду в такт шагу.
Я иду вниз по лестнице с нашими рюкзаками на плече. Пен держится за перила обеими руками, останавливаясь каждые пару шагов, как будто ей и правда это приносит мучение.
Она поглядывает на меня, и я могу различить ее большие темные глаза за красной оправой солнцезащитных очков.
Однозначно что-то с ней происходит, только я не знаю что именно.
— Милая, ты встала, — Соня, которая до этого сидела, уставившись в пустоту, медленно опускает свою кружку с кофе.
Она несет свое большое тело вокруг кухонной тумбочки и достигает нас, прежде чем захватить Пенелопу в объятия. Ее дочь кладет голову на плечо матери и мягко выдыхает.
Я стою, не шевелясь, неуверенный, что делать дальше, пока Соня успокаивает своего единственного ребенка, пробегая рукой вверх и вниз по всей длине ее пушистых волос.
Миссис Файнел поворачивает свое лицо в сторону несчастной и шепчет:
— Ты уверена, что хочешь пойти в школу сегодня?
Пен кивает.
Соня глубоко вздыхает и выпрямляется, отнимая дочь от груди. Они еще раз обговаривают необходимость завтрака, и, кстати, что насчет обеда? Старшая из них двоих, предлагает отвезти, но Пенелопа хочет пройтись.
Когда мы с Пен спешим к входной двери, она отказывается от растворимой овсянки и мятого банана.
— Мам, я ничего не хочу. Я просто хочу пойти в школу, — настаивает она, закрывая за нами дверь.
Тусклый свет за пределами дома не дает разглядеть состояние Пен. Она почти такая же серая, как и плотные облака, парящие над вершинами деревьев, и сырой воздух слегка завивает ее пушистые волосы.
Она тянется за роликовыми коньками, когда дождевая капля падает сверху прямо на мой лоб; еще одна поменьше попадает мне на лицо.
— Вот черт, — начинает Пен. — Дождь начинается.
— Все в воде. Негде кататься все равно, — говорю я, вытирая дождевые капли с лица.
Она поднимает свои очки на голову и встречается со мной большими глазами, из которых вот-вот польет целый водопад, по круче, чем дождь. С ладошкой на лбу, Пенелопа смотрит в сторону дома и говорит:
— Я не очень настроена на поездку до школы на машине, Диллон. Может быть, мне и правда лучше остаться дома.
— Жди здесь, — кричу я и вовсю мчусь через мокрый и скользкий газон, пробегаю мимо мятно-зеленого Фольксвагена сестры, и вверх на крыльцо, где стоит мой велик, опершись о перила.
Резиновые шины прыгают вниз и катятся по деревянным ступеням через лужи и мокрую траву. Небольшие брызги превращаются в сильную морось в течение минуты, пока я везу велик через двор к Пенелопе. Я обязан увезти девочку отсюда, пока Соня не поймет, что небо готово разверзнуться с новой силой.
Мне тоже не особо хочется ехать на машине.
— Запрыгивай, — говорю я, стоя с велосипедом между ног. Мой рюкзак висит высоко на плечах.
Пенелопа опускает свои очки с красной оправой обратно на глаза, и улыбается.
— Где мне сесть?
— Прям вот сюда, — я хлопаю по рулю.
— Ты уверен? — спрашивает она. Пен перевешивает свою школьную сумку на плечо и подходит к рулю.
Я крепко держу велосипед, пока моя соседка встает на переднюю шину и усаживается на хромированный руль. Ее сумка лупит меня по лицу, и внезапное изменение веса заставляет нас пошатнуться. Мой пассажир вскрикивает и наклоняется слишком сильно вправо, а затем чересчур сильно влево.
— Держись прямее, — смеюсь я и приподнимаюсь, чтобы дать стартовый толчок.
По сравнению с моими, костяшки ее пальцев белеют от чересчур сильной хватки за руль.
Пока мы набираем скорость, волосы Пенелопы щекочут мне лицо и обычный дождь уже превратился в душ, который намочил одежду и льет в глаза.
Она громко смеется и мило улыбается.
— Давай быстрее, Диллон. Быстрее! — кричит она, пока мы летим вниз по улице.
Мы мчимся через лужи, словно большие озера, промокшие насквозь ветки и листья, а задняя шина подбрасывает жидкую грязь и небольшие камешки. Подошвы моих ботинок с силой упираются в педали, а икроножные мышцы горят.
Я дышу через ее смех и дождевую воду.
Пенелопа поднимает свою голову к небу и убирает руки от руля.
Виляя велосипедом в разные стороны, страдание превратилось в непринужденный полет, словно птица.
Глава 7
Диллон
Миссис Алабастер никак не может от нас избавиться.
В самый последний день в школе, она выгоняет нас с Пенелопой из класса, кидая нам вслед аттестаты. Мы вовсю мчимся вниз по коридору, последний раз в этом учебном году.
Спеша к двойным дверям мы наперегонки бежим к парковке, где стоит мой велосипед.
Мы ловим ртом летний воздух и уезжаем вместе, перелетая через лежачих полицейских на стоянке. Теперь, мы официально ученики высшей школы. После того, как Пен навсегда оставила свои ролики, она летает на моем руле каждый день и уж точно в состоянии подняться с постели утром.
Полностью доверяя моему вождению, она раскидывает свои руки в сторону, словно птица и разворачивает свое лицо к солнцу. Та девочка, которая держит меня у окна каждую ночь, кричит одни и те же слова каждый раз, когда мы едем.
— Быстрее,