— С виду Бесс была воплощением смиренного долготерпения, и это тронуло меня, — продолжал Майкл. — Я подумал: сколько раз жеребцы покрывали ее, но из этого ничего не выходило? И вот теперь ее будут гонять, пока она в конце концов не упадет и ее не отдадут на бойню. Я рассказал Джимми о Бесс — может, он купит ее? Мысль, что Бесс помрет, перевозя бочки с портером для какого-то трактирщика, была мне невыносима. «Прости, Майкл, — ответил мне Джимми. — Мне и Рыжего Пройдоху прокормить трудно».

— Бедняжка Бесс, — сказала бабушка.

— Хуже того, — возобновил рассказ Майкл, — в подкову ей попал камень. Мой дед извлек его, но она слишком хромала, чтобы продолжать путь. Агент Блейкни приставил пистолет к ее голове. «Одна пуля ей в висок, — сказал он, — и у меня будет много мяса. Я продам его человеку, который разводит собак для охоты на лис».

Мы дружно ахнули, а отец от досады стукнул кулаком по колену.

— Неужели в нашей бедной истерзанной стране нет никакой надежды на элементарную справедливость? — воскликнул папа. — Неужто здесь готовы все превратить в сплошную бойню, лишь бы только угодить этим Sassenach, англичанам?

— Просто позор, — поддержала его бабушка. — Во времена королевы такого не произошло бы. Можете мне поверить.

— Ох, Майкл, но ты, конечно, не позволил агенту убить ее? — с надеждой в голосе спросила мама.

— Не позволил. «Я покупаю ее, — сказал я кучеру. — Заплачу столько же, сколько тебе дали бы на бойне, только здесь и сейчас. Наличными». Слова эти сами собой сорвались у меня с языка. Я ожидал, что мой дед будет возражать. В финансовых вопросах от него не стоило ждать широких жестов. Но он молча вынул жменю шиллингов из своей железной шкатулки и отдал их мне. Так Бесс стала моей.

— Ты поступил правильно, Майкл, молодец, — заявила Майра.

— Да! — подхватили мы все. — Да, ты молодец, Майкл.

— Я построил для Бесс загон возле кузницы. Ее спокойный нрав не отвлекал других лошадей, а жеребца на соседнем лугу она игнорировала. К тому времени мне было уже почти шестнадцать, и моя мать начала поговаривать: «Если ты не начнешь сейчас приударять за девчонками вместо того, чтобы носиться с Бесс и Рыжим Пройдохой, мне никогда не стать бабушкой». — «И где же мне найти такую женщину, которая могла бы сравниться с тобой?» — в ответ спрашивал я у нее.

— А сколько же тебе сейчас? — поинтересовался отец.

— Восемнадцать, сэр, — ответил Майкл.

— Джонни и Майре тоже по восемнадцать, папа. Тот самый возраст, когда большинство людей женятся…

— Помолчи, Онора, — остановил меня отец. — Майкл говорит.

Майкл улыбнулся мне.

— Девушки в Кастл Блейкни были неплохие, но они постоянно хихикали, сплетничали и водили парней за нос, сталкивая их между собой. А в моем воображении сложился другой образ женщины, которую я мог бы полюбить.

— И что же получилось? — поинтересовалась Майра.

— Она должна была походить на русалку, вырезанную в камне у входа в Клонтаскертское аббатство. Вы слыхали об этом месте? Кромвель разрушил там бо`льшую часть церкви, но кладбище и часть арок сохранились.

Мы ничего об этом не знали, но могли себе представить. По всей Ирландии было столько руин из серого камня, дававших названия местностям, — напоминания о давно минувших временах.

— Аббатство с его многовековыми резными надгробьями — это края, где всегда обитали представители рода Келли. На некоторых плитах буквы слов обрывались на краю камня, чтобы начаться с новой строки: сначала «КЕ», потом «ЛЛИ». Я читал их еще мальчишкой. На арке входа изображены фигуры святых — Святой Михаил с мечом и щитом, сокрушающий дракона, и Святая Катерина рядом с ним. Но больше всего мне там нравилась русалка. Длинные волосы волнами спадают на плечи, хвост изящно изогнут. Она смотрит в зеркало, явно довольная собой. Гладя эти каменные волосы, я знал, что когда-нибудь обязательно отыщу где-то ее — свою девушку со взглядом и характером клонтаскертской русалки. Поэтому и не мог ухаживать за девушками в Кастл Блейкни.

Майкл взглянул на меня, и я словно ощутила его прикосновение.

— Лошади, Майкл, — сказал отец, — возвращайся к лошадям.

Майкл вдохнул побольше воздуха.

— Так вот, — продолжил он. — Пройдоха стал все чаще подходить к длинному каменному забору, отделявшему луг Джимми Джо от нашей кузницы. Когда я играл, он ржал, фыркал и присвистывал. А однажды вечером, когда я пытался разучивать новую мелодию на свежем воздухе, как вы думаете, кто, пританцовывая, присоединился ко мне? Это была Бесс. Тогда я уже догадывался, что произойдет, когда звуки музыки докатятся до луга.

— Я тоже догадался! — воскликнул Джонни. — Рыжий Пройдоха!

— Ты совершенно прав. Я пытался отогнать Бесс от греха подальше, но она упиралась, тыча меня носом в плечо и подталкивая в сторону дома. Бесс заработала хвостом, а потом высоко подняла его. И тут появился Рыжий Пройдоха, примчавшийся со своего луга. Он собрался с силами и перемахнул через каменный забор.

— И сразу к Бесс, — сказала Майра.

— Я наблюдал за всем этим из-за угла кузницы. Жеребец хрипел и фыркал, мотал головой, все его рыжее тело напряглось и подрагивало — он был готов. Бесс стояла на месте, высоко подняв голову. Она ждала. А потом отвернулась от Рыжего Пройдохи и потрусила рысью в дальний конец участка, где рос высокий дуб — наше «заколдованное дерево».

— Как это? — спросил Джонни. — Что, просто взяла и ушла?

— Но недалеко, — предположила Майра. — Я угадала, Майкл?

— Угадала, потому что жеребец последовал за ней, и больше я их не видел.

Майкл умолк.

— Ну а что же потом? — нетерпеливо поинтересовалась Майра.

— Я оставил их в покое и ушел в дом, — ответил Майкл.

— Как и следовало сделать в этом случае, — заметила мама.

— На рассвете я вышел. Рыжий Пройдоха стоял неподвижно, ветер играл его гривой, а Бесс спокойно паслась рядом с ним. Увидев меня, она повернулась к Пройдохе, тихонько заржала и потрусила в свое стойло возле кузницы.

— Что, так все и кончилось? — спросил папа.

— Это было только начало. Узнав об этом, Джимми Джо пришел извиняться. «Этот старый плут перескочил забор на ваш участок, я слышал какой-то шум. Надеюсь, с твоей кобылой все в порядке». Через месяц я заметил, что Бесс понесла, но сможет ли она выносить жеребенка? Народ, толкавшийся в кузнице, очень в этом сомневался. А Бесс, похоже, чувствовала себя отлично. Шкура ее лоснилась, глаза сияли, вот только размер ее увеличившегося живота беспокоил деда. «Ты сильно рисковал, Майкл, — сказал он мне. — И она, и жеребенок могут погибнуть». Я чувствовал себя ужасно. «Я сообразил только в последний момент», — признался я. Моя мама промолчала. В течение последующих месяцев, когда мы ждали исхода, мой дед сильно сдал и ослабел, — продолжал свой рассказ Майкл. — Он перестал приходить в кузницу, спал целыми днями. Соседи фермеры хором