– Да .. – Лицо ее вновь озарилось чудесной улыбкой Мадонны. – Конечно, Господь не откажет мне в этом.

Он улыбнулся в ответ, с отчаянием спрашивая себя, как будет жить без нее.

Мальчик вышел из кабинета отца с ошарашенным, ошеломленным видом. Попытался взять себя в руки Расправил плечи, прошел через большой холл, спустился по каменной лестнице. Лакей молча распахнул перед ним дверь.

Каш промчался вокруг дома, завернул за угол. Лицо его пылало от возбуждения.

– Ну что, тебе удалось его провести? Доминик облизнул пересохшие губы.

– О да! Он принял меня за тебя.

На губах брата заиграла озорная усмешка.

– Я же говорил, Рексэм не может нас различить, хоть он и отец.

Теперь Доминик уже не мог припомнить, почему мысль о том, чтобы обмануть отца, показалась ему вначале такой забавной.

– Конечно, не может! Он же нас едва видит. Он близорук, как сова.

Кайл наконец заметил его настроение и нахмурился.

– В чем дело? Он что, вызывал меня для того, чтобы наказать? Побил тебя вместо меня? Честное слово, Дом, я бы ни за что не предложил тебе этот трюк, если бы предполагал такое.

– Нет, он меня не побил. Хуже, намного хуже. – С дрожью в сердце Доминик оглянулся на мрачный, внушительный фасад дома. – Бежим наперегонки в оранжерею. Там я тебе расскажу.

Он пустился бежать. Брат за ним. Добежав до круглой башни в греческом стиле, возвышавшейся над садом, оба с трудом переводили дух. Кайл, никогда не уступавший ни в одном состязании, прыжком одолел последние несколько футов и коснулся рукой нижней каменной ступеньки в тот момент, когда Доминик тоже ее достиг. – Я первый!

– Нет – Тяжело дыша, Доминик враждебно смотрел на брата. Однако протестовал он больше для вида. Повернулся, сел на верхнюю ступеньку, не замечая окружавших их роскошных растений. – Он.. он собирается отправить нас в разные школы.

– Что?! – Кайл тяжело опустился рядом с ним. – Он не может этого сделать!

– Может. Он уже это сделал – Доминик сглотнул слюну, борясь с подступающими слезами. – На Михайлов день, двадцать девятого сентября, ты поедешь в Итон, а я отправлюсь в Рагби[2].

Он физически ощутил волну молчаливой боли, исходившую от брата. Ощутил отражение своего собственного ужаса, после того как Рексэм объявил о своем решении. С самого первого момента, как он себя помнил. Кайл всегда был рядом. Он скорее мог бы прожить без правой руки – пусть ее отрежут! – чем без брата-близнеца.

– Может быть, маме удастся его отговорить.

– Он ее никогда не слушает! Он вообще никого не слушает. Это была чистая правда.

– Я сделаю так, что меня выгонят из Рагби. Тогда, может быть, он разрешит мне поехать в Итон.

– Нет. Он тебя побьет, но в Итон все равно не отправит. – Кайл задумчиво нахмурил брови. – Вообще в этом есть свой смысл. В конце концов, я ведь должен стать графом, а все графы Рексэмы учились в Итоне. – Он оценивающим взглядом окинул холмы Нортхемптоншира, простиравшиеся до самого горизонта земли Рексэма – Ты всего лишь младший сын.

– Ты старше меня только на десять минут! Отчаяние Доминика мгновенно превратилось в ярость.

Он накинулся на брата с кулаками. Тот, не раздумывая, дал сдачи.

– Я наследник. А ты последыш. Ведь это меня он позвал, чтобы обсудить наше дальнейшее образование. Ты оказался там только потому, что мы задумали его провести.

Они катались по траве, пиная друг друга ногами. Казалось, это лишь одна из тех мимолетных яростных ссор, которые время от времени возникали между ними. Драка закончилась в тот момент, тогда от сильного удара Кайл стукнулся головой о каменную ступеньку и затих.

Доминик в панике опустился на колени около брата. Из глубокой раны над ухом текла кровь. Доминик выхватил носовой платок, сложил и прижал к ране.

– Кайл, что с тобой ?

Тот открыл затуманенные глаза:

– И все равно я на десять минут старше тебя, Дом. Доминик со вздохом облегчения присел на корточки. Крепче прижал платок к ране на голове брата.

– Старше еще не значит лучше.

– Я на десять минут лучше. Но из-за этого меня чаще наказывают. – На губах его промелькнула тень улыбки. – А что, может, нам убежать?

Теперь наступила очередь Доминика проявить рассудительность:

– Он может отправить нас в разные школы, но разлучить по-настоящему даже он не в силах. Мы же две половинки одного целого.

Кайл порывисто обнял его одной рукой:

– И самые лучшие друзья на свете. Навсегда. Тогда, в десятилетнем возрасте, ни один из них не мог предположить, чем закончится эта дружба.

Доминик проснулся с гулко бьющимся сердцем. Давно уже он не вспоминал день, изменивший всю его жизнь. Внезапное появление Кайла вновь всколыхнуло воспоминания. Последнее лето перед их отъездом в разные школы казалось лучшим временем в его жизни. После этого все пошло вкривь и вкось.

Нет, неправда! Совсем не вкривь и вкось. После этого он стал свободным человеком. Стал самим собой, а не бесполезным придатком семьи Ренбурн. На самом деле, несмотря на нес богатство, несмотря на большое будущее, ожидавшее Кайла, Доминик не хотел бы поменяться с братом местами. Жить под пятой у Рексэма любому испортит характер, любого сделает высокомерным и невыносимым.

Теперь ему, Доминику, придется все это изображать. Чудесно. Лучше не придумаешь. С тяжелым вздохом он встал с постели. Рассвет уже занимался на востоке. Скоро прибудет Моррисон вместе с экипажем Кайла, и они отправятся в Шропшир, на север, а потом на восток, вдоль границы с Уэльсом. Сундук с вещами Кайла уже упакован. Лишь обувь Доминик взял свою собственную. Нога у него, впрочем, как и лицо, чуть уже, чем у Кайла.

Он умылся, побрился. Интересно, умеет ли Кайл бриться или его бреет незаменимый Моррисон? Доминик быстро оделся. Он уже заканчивал нехитрый завтрак – хлеб с сыром и эль – когда появился слуга брата. Худощавый, невысокий, неопределенного возраста.

– Надеюсь, вы готовы к отъезду, милорд? Речь его напоминала манеру школьного учителя. Каждое замечание звучало словно немного критически. Хорошо, что любимая лошадь Кайла привязана к экипажу. Можно будет прокатиться верхом в любой момент, когда захочется.

– Вполне готов, Моррисон, – ответил Доминик с характерными для Кайла резкими, отрывистыми интонациями.

Тот испуганно моргнул, глядя, как Доминик накидывает черный плащ Кайла. Они вышли в коридор, откуда расходились лестницы, ведущие в комнаты для джентльменов на всех четырех этажах. Закрывая за собой дверь на ключ, Доминик внезапно испытал такое ощущение, словно он запирает там досточтимого Доминика Ренбурна. Отныне он становился лордом Максвеллом, высокомерным виконтом, человеком до мозга костей пронизанным уверенностью в том, что он знает свое место в жизни.

Эта мысль оказалась на удивление удручающей. Внезапно он ощутил безумное желание произнести: «Извините, я передумал. Кайлу придется самому ухаживать за своей невестой», – потом бросить на