Давайте безропотно растворимся во тьме. Пусть старик отдохнет.

Я уверен, скоро его разбудит одна из вспышек света, от которых он так никогда не избавился.

Так и есть.

Январь, 1943 год

Манхэттен, гостиница «Нью-йоркер»

Уже устроившись в постели, приняв лекарство – это в третьем часу ночи! – старик бесцеремонно поинтересовался:

– Итак, вы утверждаете, что я явился с Марса?!

Мы – тут как тут! – постарались уточнить:

– Ну, не совсем с Марса…

Старик вздохнул.

– Любопытно было бы взглянуть на марсианина, впервые увидавшего Париж. В ту пору это была столица мира. Вообразите столицу мира без Эйфелевой башни – ее тогда еще даже строить не начинали. В головах парижан еще только рождалась идея отметить столетие революции 1789 года Всемирной выставкой и грандиозным сооружением.

Каким – еще надо было решить.

Вообразите Елисейские Поля в мае, Гранд-опера, знаменитые бульвары в своей первозданной, только что созданной красоте! Прибавьте Лувр, Тюильри, площадь Республики, Монмартр. В городе было так много интересного, что я сутками бродил по его улицам. Увы, деньги таяли слишком быстро. Когда один из знакомых поинтересовался, как у меня дела, я ответил, что последние двадцать девять дней месяца самые тяжелые. Знаете, что поразило меня более всего? Разнообразие и объемы турнюров, которые позволяли себе местные дамы. Вы слыхали что-нибудь о турнюрах?

Автор подозрительно глянул на собеседника.

– Не пугайтесь, эту деталь дамского туалета изобрел не я. Турнюр – это такая подушечка, подкладываемая под платье сзади, чтобы дама выглядела пышнее. Турнюром также называют юбку, которую носят с такой подушечкой. Помню также обилие шелковых цилиндров, визиток, тростей, экипажей, а также толпы туристов, сутками глазеющих на новый Вавилон.

Я кивнул в окно, за которым затихал город небоскребов.

– Через полтораста лет современным Вавилоном назовут Нью-Йорк.

– В этом нет ничего удивительного. На земле всегда найдется притягательное местечко, куда стекаются все, кто желает угодить в лапы дьявола. Таких людей множество. Я сам, обманувшись в Париже, отправился в Нью-Йорк. Там я познакомился с мистером Чарльзом Бачелором, одним из администраторов «Эдисон континентл», в прошлом ассистентом и личным другом Эдисона, посоветовавшим мне не спешить с публикацией своих изобретений. «Такая поспешность, – заявил Бачелор, – может перечеркнуть всю вашу жизнь. Сначала попытайтесь получить патенты. Проще всего это сделать в Штатах, на земле обетованной».

Вообще мои биографы сильно преувеличивают роль мистера Бачелора в моей судьбе. Он был неплохой человек, однако принцип «каждый за себя» напрочь отравил его душу.

Но вернемся в Париж.

Опыт, который я привез с собой, был невелик, отрывист, зиял пустотами, но я был полон надежд создать нечто такое, что помогло бы мне осуществить мою мечту, а мечта была призрачна и волнующа – при помощи своего изобретательного разума осчастливить человечество и найти реальное средство для борьбы с дьяволом. Впрочем, по сути это было одно и то же…

– Вы постоянно упоминаете врага рода человеческого. Насколько мне известно, ваши религиозные убеждения куда ближе к буддистским представлениям о сверхъестественном. Вы утверждали, что Бога нет. Существует Создатель, хотя даже этот вопрос по существу выносится за скобки. По вашим словам, Творец есть средоточие или персонификация созидательных сил, ведь в природе не может существовать никакой другой силы, кроме созидательной. Например, электричество, точнее – природные электрические эффекты. Только по незнанию можно посчитать молнии уловками сатаны. Вы согласны, что такой взгляд упрощает проблему? Что вы понимаете под словами «враг человеческий»?

– Я не упрощаю проблему, я лишь свожу ее к более-менее разумному варианту. Если хотите, не к метафизическому, а к реальному. Согласитесь, бороться с метафизикой бессмысленно, ее не ударишь током, не разрушишь потоком высокоэнергетических частиц. Под «недругом» я понимаю некоторую физическую сущность – если хотите, существо, наложившее лапу на созидательный вектор человечества. Сместившее, так сказать, направление прогресса. К сожалению, эта сущность сумела завербовать множество сторонников среди сильных мира сего. Именно они постоянно ставили мне палки в колеса, но я сумел отомстить. Имейте в виду, эту сущность простаки не занимают. Для них существуют пугала, рожденные традиционными религиями.

– Вам не кажется, что такой взгляд на мироустройство чересчур проницателен?

– Нет, ведь мне о нем поведала голубка. (Птицы летают и чаще встречаются с Облаком. Легенда, рассказанная голубкой.) Но достаточно метафизики. Если вы настаиваете, что я прибыл с Марса или, как вы туманно выражаетесь, из глубин космоса (интересно, неужели вы сумели измерить глубину свободного пространства?), я готов подтвердить – да, я посланник небес. В незапамятные времена я метеоритом упал на землю, и с 9 на 10 июля 1856 года, ровно в полночь, меня разбудил удар молнии. Я обнаружил себя сразу и во всей красе – такая гипотеза вас устраивает? Вот и воспользуетесь ею. Если кто-то выразит сомнение, сошлитесь на меня. Кстати, много ли мне осталось, ведь я собирался прожить до 110 лет?

Ошарашенный, я признался:

– Несколько дней…

– Вот видите. Скоро у вас будут развязаны руки, так что вы можете писать обо мне все что вам угодно. Только подчеркните – приоритет в использовании радиоволн принадлежит мне![7] Итак, на чем мы остановились?

– На турнюрах.

Апрель, 1882 год

Париж, Страсбург

– Понятно, какое волнение я испытал, когда вошел в двери «Эдисон континентл» в Париже. Здесь было гнездо, в котором, как мне казалось, перелетевшие через океан птенцы Томаса Алвы Эдисона засучив рукава с неподдельным энтузиазмом взялись за электрификацию Европы. Я по неопытности сразу внес несколько конструктивных улучшений в автоматические регуляторы, чем тут же завоевал авторитет в компании. Господин Бачелор, друг и бывший ассистент Эдисона, а в то время один из управляющих «Эдисон континентл», дружески попросил меня отправиться в Страсбург, где на железнодорожном вокзале компания возводила электростанцию. Дела там шли скверно, сроки окончания работ затягивались, а это грозило не только серьезными финансовыми проблемами, но и потерей репутации, что в нашем деле пострашнее денежных потерь.

Вообразите, одну из своих самых ответственных строек в Европе соратники Эдисона доверили двадцатишестилетнему сосунку!

В 1883 году я перебрался в Страсбург и энергично взялся за работу. Трудился день и ночь и тем не менее выкраивал время на создание действующей модели. Я изготовил ее собственными руками.

Якорь вращался!

Мне казалось, более надежного аргумента в пользу моего мотора быть не может. О своем открытии я рассказал мэру города Страсбурга господину Баузену и продемонстрировал опытную модель. Он пригласил меня на деловой завтрак, где я поведал собравшимся солидным господам о своих опытах.

Следует иметь в виду, что в ту пору электричество было в моде, так что гости слушали меня разинув рты. Казалось, вот она, птица счастья, изловить которую и пристроить к делу предлагал молодой инженер.

Я не жалел слов, чтобы убедить их в преимуществах переменного тока, в его волшебной силе служить людям на каком угодно расстоянии, что значительно превосходило возможности его более старшего собрата – постоянного тока. От этого ленивца много не дождешься – одна-две мили. Другое дело переменный ток и его родной сын электромотор, который с успехом мог быть использован и как генератор. Стоит только приложить механическую силу к якорю – пожалуйста, снимайте энергию в любых количествах. Посылайте ее на любое расстояние, и мир совершенно изменится.

Меня попросили продолжить лекцию в лаборатории и продемонстрировать мою