I see before me the gladiator lie…

Byron[1]

• Ликует буйный Рим… торжественно гремитРукоплесканьями широкая арена:А он – пронзенный в грудь, – безмолвно он лежит,Во прахе и крови скользят его колена…И молит жалости напрасно мутный взор:Надменный временщик и льстец его сенаторВенчают похвалой победу и позор…Что знатным и толпе сраженный гладиатор?Он презрен и забыт… освистанный актер.
• И кровь его течет – последние мгновеньяМелькают, – близок час… Вот луч воображеньяСверкнул в его душе… Пред ним шумит Дунай…И родина цветет… свободный жизни край;Он видит круг семьи, оставленный для брани,Отца, простершего немеющие длани,Зовущего к себе опору дряхлых дней…Детей играющих – возлюбленных детей.Все ждут его назад с добычею и славой…Напрасно – жалкий раб, – он пал, как зверь леснойБесчувственной толпы минутною забавой…Прости, развратный Рим, – прости, о край родной…Не так ли ты, о европейский мир,Когда-то пламенных мечтателей кумир,К могиле клонишься бесславной головою,Измученный в борьбе сомнений и страстей,Без веры, без надежд – игралище детей,Осмеянный ликующей толпою!
• И пред кончиною ты взоры обратилС глубоким вздохом сожаленьяНа юность светлую, исполненную сил,Которую давно для язвы просвещенья,Для гордой роскоши беспечно ты забыл:Стараясь заглушить последние страданья,Ты жадно слушаешь и песни стариныИ рыцарских времен волшебные преданья –Насмешливых льстецов несбыточные сны.

• «Скажи-ка, дядя, ведь не даромМосква, спаленная пожаром,Французу отдана?Ведь были ж схватки боевые?Да, говорят, еще какие!Недаром помнит вся РоссияПро день Бородина!»
• – Да, были люди в наше время,Не то, что нынешнее племя:Богатыри – не вы!Плохая им досталась доля:Немногие вернулись с поля…Не будь на то Господня воля,Не отдали б Москвы!
• Мы долго молча отступали,Досадно было, боя ждали,Ворчали старики:«Что ж мы? на зимние квартиры?Не смеют, что ли, командирыЧужие изорвать мундирыО русские штыки?»
• И вот нашли большое поле:Есть разгуляться где на воле!Построили редут.У наших ушки на макушке!Чуть утро осветило пушкиИ леса синие верхушки –Французы тут как тут.
• Забил заряд я в пушку тугоИ думал: угощу я друга!Постой-ка, брат мусью!Что тут хитрить, пожалуй к бою;Уж мы пойдем ломить стеною,Уж постоим мы головоюЗа родину свою!
• Два дня мы были в перестрелке.Что толку в этакой безделке?Мы ждали третий день.Повсюду стали слышны речи:«Пора добраться до картечи!»И вот на поле грозной сечиНочная пала тень.
• Прилег вздремнуть я у лафета,И слышно было до рассвета,Как ликовал француз.Но тих был наш бивак открытый:Кто кивер чистил весь избитый,Кто штык точил, ворча сердито,Кусая длинный ус.
• И только небо засветилось,Всё шумно вдруг зашевелилось,Сверкнул за строем строй.Полковник наш рожден был хватом:Слуга царю, отец солдатам…Да, жаль его: сражен булатом,Он спит в земле сырой.
• И молвил он, сверкнув очами:«Ребята! не Москва ль за нами?Умремте ж под Москвой,Как наши братья умирали!»И умереть мы обещали,И клятву верности сдержалиМы в бородинский бой.
• Ну ж был денек! Сквозь дым летучийФранцузы двинулись, как тучи,И всё на наш редут.Уланы с пестрыми значками,Драгуны с конскими хвостами,Все промелькнули перед нами,Все побывали тут.
• Вам не видать таких сражений!..Носились знамена, как тени,В дыму огонь блестел,Звучал булат, картечь визжала,Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешалаГора кровавых тел.
• Изведал враг в тот день немало,Что́ значит русский бой удалый,Наш рукопашный бой!..Земля тряслась – как наши груди,Смешались в кучу кони, люди,И залпы тысячи орудийСлились в протяжный вой…
• Вот смерклось. Были все готовыЗаутра бой затеять новыйИ до конца стоять…Вот затрещали барабаны –И отступили басурманы.Тогда считать мы стали раны,Товарищей считать.
• Да, были люди в наше время,Могучее, лихое племя:Богатыри – не вы.Плохая им досталась доля:Не многие вернулись с поля.Когда б на то не Божья воля,Не отдали б Москвы!

• Отмщенья, государь, отмщенья!Паду к ногам твоим:Будь справедлив и накажи убийцу,Чтоб казнь его в позднейшие векаТвой правый суд потомству возвестила,Чтоб видели злодеи в ней пример.

• Погиб Поэт! – невольник чести –Пал, оклеветанный молвой,С свинцом в груди и жаждой мести,Поникнув гордой головой!..Не вынесла душа поэтаПозора мелочных обид,Восстал он против мнений светаОдин как прежде… и убит!Убит!.. К чему теперь рыданья,Пустых похвал ненужный хорИ жалкий лепет оправданья?Судьбы свершился приговор!Не вы ль сперва так злобно гналиЕго свободный, смелый дарИ для потехи раздувалиЧуть затаившийся пожар?Что ж? веселитесь… – он мученийПоследних вынести не мог:Угас, как светоч, дивный гений,Увял торжественный венок.
• Его убийца хладнокровноНавел удар… спасенья нет.Пустое сердце бьется ровно,В руке не дрогнул пистолет.И что за диво?.. издалека,Подобный сотням беглецов,На ловлю счастья и чиновЗаброшен к нам по воле рока;Смеясь, он дерзко презиралЗемли чужой язык и нравы;Не мог щадить он нашей славы;Не мог понять в сей миг кровавый,На что́ он руку поднимал!..
•    И он убит – и взят могилой,   Как тот певец, неведомый, но милый,   Добыча ревности глухой,   Воспетый им с такою чудной силой,   Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
• Зачем от мирных нег и дружбы простодушнойВступил он в этот свет завистливый и душныйДля сердца вольного и пламенных страстей?Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,Зачем поверил он словам и ласкам ложным,   Он, с юных лет постигнувший людей?..
• И прежний сняв венок – они венец терновый,Увитый лаврами, надели на него:   Но иглы тайные сурово   Язвили славное чело;Отравлены его последние мгновеньяКоварным шепотом насмешливых невежд,   И умер он – с напрасной жаждой мщенья,С досадой тайною обманутых надежд.   Замолкли звуки чудных песен,   Не раздаваться им опять:   Приют певца угрюм и тесен,   И на устах его печать.

____

•    А вы, надменные потомкиИзвестной подлостью прославленных отцов,Пятою рабскою поправшие обломкиИгрою счастия обиженных родов!Вы, жадною толпой стоящие у трона,Свободы, Гения и Славы палачи!   Таитесь вы под сению закона,   Пред вами суд и правда – всё молчи!..Но есть и Божий суд, наперсники разврата!   Есть грозный суд: он ждет;   Он не доступен звону злата,И мысли и дела он знает наперед.Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:   Оно вам не поможет вновь,И вы не смоете всей вашей черной кровью   Поэта праведную кровь!

• Скажи мне, ветка Палестины:Где ты росла, где ты цвела?Каких холмов, какой долиныТы украшением была?
• У вод ли чистых ИорданаВостока луч тебя ласкал,Ночной ли ветр в горах ЛиванаТебя сердито колыхал?
• Молитву ль тихую читалиИль пели песни старины,Когда листы твои сплеталиСолима бедные сыны?
• И пальма та жива ль поныне?Всё так же ль манит в летний знойОна прохожего в пустынеШироколиственной главой?
• Или в разлуке безотраднойОна увяла, как и ты,И дольний прах ложится жадноНа пожелтевшие листы?..
• Поведай: набожной рукоюКто в этот край тебя занес?Грустил он часто над тобою?Хранишь ты след горючих слез?
• Иль, Божьей рати лучший воин,Он был, с безоблачным челом,Как ты, всегда небес достоинПеред людьми и божеством?..
• Заботой тайною хранимаПеред иконой золотойСтоишь ты, ветвь Ерусалима,Святыни верный часовой!
• Прозрачный сумрак, луч лампады,Кивот и крест, символ святой…Всё полно мира и отрадыВокруг тебя и над тобой.

• Когда волнуется желтеющая нива,И свежий лес шумит при звуке ветерка,И прячется в саду малиновая сливаПод тенью сладостной зеленого листка;
• Когда, росой обрызганный душистой,Румяным вечером иль утра в час златой,Из-под куста мне ландыш серебристыйПриветливо кивает головой;
• Когда студеный ключ играет по оврагуИ, погружая мысль в какой-то смутный сон,Лепечет мне таинственную сагуПро мирный край, откуда мчится он, –
• Тогда смиряется души моей тревога,Тогда расходятся морщины на челе, –И счастье я могу постигнуть на земле,И в небесах я вижу Бога…

• Я, Матерь Божия, ныне с молитвоюПред Твоим образом, ярким сиянием,Не о спасении, не перед битвою,Не с благодарностью иль покаянием,
• Не за свою молю душу пустынную,За душу странника в свете безродного;Но я вручить хочу деву невиннуюТеплой заступнице мира холодного.
• Окружи счастием душу достойную,Дай ей сопутников, полных внимания,Молодость светлую, старость покойную,Сердцу незлобному мир упования.
• Срок ли приблизится часу прощальномуВ утро ли шумное, в ночь ли безгласную.Ты восприять пошли к ложу печальномуЛучшего ангела душу прекрасную.

• Я не хочу, чтоб свет узналМою таинственную повесть;Как я любил, за что страдал,Тому судья лишь Бог да совесть!..
• Им сердце в чувствах даст отчет,У них попросит сожаленья;И пусть меня накажет тот,Кто изобрел мои мученья;
• Укор невежд, укор людейДуши высокой не печалит;Пускай шумит волна морей,Утес гранитный не повалит;
• Его чело меж облаков,Он двух стихий жилец угрюмый,И, кроме бури да громов,Он никому не вверит думы…

• Спеша на север из далека,Из теплых и чужих сторон,Тебе, Казбек, о страж востока,Принес я, странник, свой поклон.
• Чалмою белою от векаТвой лоб наморщенный увит,И гордый ропот человекаТвой гордый мир не возмутит.
• Но сердца тихого моленьеДа отнесут твои скалыВ надзвездный край, в твое владенье,К престолу вечному аллы.
• Молю, да снидет день прохладныйНа знойный дол и пыльный путь,Чтоб мне в пустыне безотраднойНа камне в полдень отдохнуть.
• Молю, чтоб буря не застала,Гремя в наряде боевом,В ущелье мрачного ДарьялаМеня с измученным конем.
• Но есть еще одно желанье!Боюсь сказать! – душа дрожит!Что если я со дня изгнаньяСовсем на родине забыт!
• Найду ль там прежние объятья?Старинный встречу ли привет?Узнают ли друзья и братьяСтрадальца, после многих лет?
• Или среди могил холодныхЯ наступлю на прах роднойТех добрых, пылких, благородных,Деливших молодость со мной?
• О если так! своей метелью,Казбек, засыпь меня скорейИ прах бездомный по ущельюБез сожаления развей.

• Люблю тебя, булатный мой кинжал,Товарищ светлый и холодный.Задумчивый грузин на месть тебя ковал,На грозный бой точил черкес свободный.
• Лилейная рука тебя мне поднеслаВ знак памяти, в минуту расставанья,И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,Но светлая слеза – жемчужина страданья.
• И черные глаза, остановясь на мне,Исполненны таинственной печали,Как сталь