Дальше на востоке, если миновать аллею Яблонь и Небесную аллею, пройти мимо Садов Знаний, где обеспеченное подрастающее поколение имело возможность получить образование сначала в местной начальной школе, а потом Высшей, можно было уткнуться в Небесный квартал — место, где размещались, обучались, тренировались и даже покоились самые достойные из королевских паладинов. Небесная академия выпускала не больше сотни воинов в год, прошедших все испытания и наученных бороться с любыми, даже самыми извращенными, проявлениями магии. Помимо всего прочего Дастгард не мог не похвастаться аллеей Ремесленников, где лучшие мастера демонстрировали и продавали свои вновь выкованные, слепленные или выструганные диковинки; Церемониальным кварталом с самой большой концентрацией священных мест на одну квадратную сажень — монастырей, храмов, обелисков и алтарей всех до единого посвященных Всемогущей Касандре; кварталом Нелюдей, где по понятным причинам приходилось уживаться бок о бок эльфам и гномам. К исторической части города относились разве что Руины Эльфов, которые ныне не пользовались популярностью и больше напоминали городскую кладовку, куда местные жители заходили только за тем, чтобы отрыть какую-нибудь внезапно понадобившуюся древность.
Но особого внимания в столице Дордонии заслуживал непременно Шаарвиль — замок, напоминавший крепость и наоборот. Место, где весь род, советники и приближённая стража нынешнего короля Рогара Вековечного коротали свои будни, прогуливаясь по Красному саду, плетя интриги и задумывая перевороты против власти оного, изредка принимая гостей — послов и претендентов на руку молодой принцессы Лианы. Сам замок с двух сторон омывался волнами Солнечного моря, а со стороны города был окружен широким рвом, до краев наполненным соленой водой из того же водоема. Помимо воды Шаарвиль был огорожен стеной из белого камня, высотой в три сажени что означало, что без приглашения попасть туда было просто невозможно.
Дети шли по Купеческому кварталу, тяжело дыша, изнемогая от душного воздуха, и шаркали дырявыми подошвами по вымощенному камню.
— Давайте в догонялки! — вдруг гаркнул Тамин, шлепнув ладонью Кристи по плечу, и рванул вперед, врезавшись в прохожего так, что тот рассыпал кучу монет и покрыл всеми мыслимыми и немыслимыми проклятиями сорванца, у которого пятки теперь засверкали еще пуще прежнего.
Спутницы Тамина звонко захохотали и побежали следом, ловко подобрав на ходу по упавшей монете, уже раздумывая, на что потратить неожиданную прибыль.
Вариантов было много, Купеческий квартал изобиловал различными лавками. Торговцы продавали оружие, доспехи, одежду; товары для дома: свечи, занавески, тумбы и табуреты; банные принадлежности: веники, мыло, рукавицы и ковши. Под навесами цирюльники и чистильщики обуви ждали своих клиентов, горланя о следующем посещении в подарок, но девочек больше интересовало что-нибудь съестное. Так в лавке с хлебом они оставили ситем Кристи в обмен на четыре горячих пирога с курятиной и отобедали прямо на бегу за Тамином, который до последнего думал, что они играют в догонялки, а не спешат на казнь.
Дети подоспели как раз вовремя, заключенного только что вывели на площадь.
Штормплац была стеснена другими районами Дастгарда в самый центр города, но от этого не становилась меньше, а скорее наоборот — представляла собой самую лакомую цель, если бы развернутая карта столицы Дордонии вдруг стала бы мишенью на ежегодном турнире стрелков.
Кристи забралась на невысокую статую в виде коня с растопыренными в разные стороны крыльями и поторопила друзей присоединиться к ней.
— Так ему и надо! — доносилось из толпы, расположенной так, чтобы она образовывала живой коридор. — Не жалейте камней! Пусть это будет уроком для остальных!
На площадь, словно нарочно выпустили самых кровожадных и бессердечных представителей столицы. Они, точно вурдалаки, потеряли голову лишь учуяв запах крови. Маленькая Кристи не могла понять, отчего люди так извращены, что устроили праздник из казни человека. Даже месть не может быть сладкой, если тебе приходиться наблюдать, как глаза умирающего человека наполняются тоской по угасающему для него миру, подумала она, не осознавая, что в глазах смертника она всего лишь часть той самой беснующейся толпы.
Девочка попыталась поудобнее устроиться на спине крылатого коня, обхватив его за могучую каменную шею, а Мидэя с Тамином уселись на крыльях выдуманного животного, игриво свесив ноги вниз. Кристи было приятно, что она нашла самые выигрышные места. Здесь легкий ветерок обдувал ее, успевшее запотеть, пока они бежали, лицо, чего были лишены люди там — внизу. Все утро девочку не покидало какое-то тревожное ощущение, которое постоянно погружало ее в мысли, посторонние от происходящего.
По освященной ярким солнцем центральной площади Дастгарда уже несколько минут городская стража вела высокого, обросшего молодого человека, по щетине которого было понятно, что несколько недель он просидел в городской тюрьме. Из одежды на нем были только испачканные невесть чем штаны, а железные браслеты ограничивали движения рук человека. Те, кто стоял ближе и имел возможность поймать взгляд странника, неловко отводили свои глаза, завидев голубой, как ясное чистое небо один глаз и янтарный, как жерло вулкана второй.
— Сарвилл! Сар…! — Из мыслей о своем Кристи выдернула бьющаяся в истерике престарелая женщина. Она пыталась прорваться меж королевских паладинов, которые стояли вплотную друг к другу, образовывая массивный железный забор, отгораживающий тропу к виселице от толпы.
Заключенный вырвался из рук потерявших бдительность стражников, уткнулся в панцирь одного из паладинов и тут же почувствовал острую боль чуть ниже колена.
— Бурлящая бездна! Уведите ее отсюда! — прорычал он, когда стражники вновь вцепились в руки странника, поднимая его с колен. Теперь их хватка была такой, какой принято цепляться, когда делаешь последний в жизни выдох. Каждое действие толпа сопровождала то подбадривающими криками, то разочарованными стенаниями. Двое из стражников, те, которые поддерживали порядок среди горожан, увели женщину прочь. Не для того, чтобы угодить приговоренному и исполнить его последнее желание, а для того, чтобы не портить остальным жителям города зрелище, которое бывало в Дастгарде реже ежегодного празднования Дня Петуха.
К смерти приговаривались только особо опасные преступники, признанные виновными всеми членами Совета Тринадцати. Если хоть кто-то из дюжины членов совета голосовал «против» — король, его правая рука — Хранитель Порядка, Хранитель Ситемов, Хранитель Легионов или избранный Хранитель любого квартала города — казни не было.