Я думал, что в Германии производительность труда выше. Нет? Германия дальше?
На третьем месте стоял СССР. А дальше шли Германия и Япония.
О как!
Потом, когда начались процессы перестроечные, как говорят, демократия в экономике, то выкинули пришедшие к власти рыночники показатель производительности труда, сориентировали предприятия на прибыль, рентабельность, объем реализации, просто на деньги. Все стали гоняться за деньгами, а не за тем, чтобы думать о том, как сэкономить. На самом деле современная экономическая теория – социальная экономия труда. Ее разрабатывали заслуженный деятель науки РСФСР, доктор экономических и доктор философских наук, профессор Ельмеев Василий Яковлевич и доктор экономических наук, профессор Долгов Виктор Георгиевич. Эта теория состоит в том (о ней можно почитать в изданной довольно большим тиражом книге «Выбор нового курса» (М.: Мысль, 1991, я там присоседился к Ельмееву и Долгову в качестве соавтора), что надо оценивать предприятие не по затратам, а по тому, какую экономию труда оно дает потребителям его продукции. Если я использую трактор-бульдозер и благодаря вашей работе и вашему бульдозеру сэкономил столько-то миллионов, то от этих миллионов надо часть отдать производителям, скажем половину, а остальное, пожалуйста, возьмите себе. А раньше оценивали по тому, сколько я затратил. Даже научный труд оценивали по затратам на него. Вот, сколько я съел – так оценивается наш научный труд. Так и оценивали – по объему затрат. Глупость такая.
Если взять дальнейшее движение, мы скатились вниз в рейтинге производительности труда начиная с реформы 1965 года с ориентацией на рубль, а Япония и Германия вышли вперед и нас опередили. Теперь перед нами и США, и Франция, и Германия, и Япония.
А мы на каком месте?
Среди 36 стран – членов Организации экономического развития и сотрудничества Россия стоит на 32 месте. Про производительность труда в России сейчас вообще трудно узнать, это секрет. Почему? Потому что раньше, как выражаются наши противники, в мрачные времена тоталитаризма, каждый год в январе выпускался сначала справочник «СССР в цифрах», и все экономисты его сразу листали – какая у нас динамика? Затем толстый справочник «Народное хозяйство СССР» с данными по всем параметрам. А сейчас если даже вы залезете в статистику, там поменяли структуру отраслей так, что вы динамику вообще не проследите. Потому что отрасль была такая-то, а теперь она смешана вот с этой, и вы не узнаете, что происходит. И все же мы знаем, что происходит, что есть малая ложь, большая ложь и статистика. Вот это мы и видим. Или что уж говорить про производительность труда – про смертность скажите. Как у нас со смертностью дела обстоят? Что происходило все эти годы, начиная с 1990-го? Это такой крест ельцинский: рождаемость вниз, а смертность вверх. А сейчас говорят: мы решили еще раз продлить на столько-то лет материнский капитал, Владимир Владимирович порадовал. Я думал, его установили до тех пор, пока не отменят, а оказывается, лишь на короткий период, который надо продлевать. А что, не надо будет детей рожать через три года? России не надо увеличивать население?
Ни к чему.
Вот, я понимаю, в Германии не надо, они рассчитывают, что к ним набегут. Разбомбить какую-нибудь страну в каком-нибудь регионе – и оттуда побегут люди. Тогда их останется лишь включить в производство, они и включают. Поэтому Меркель говорит: давайте-давайте-давайте, мы вас заставим работать. Вы будете работать, а мы вас научим, воспитаем, лишь бы вы делали самую грязную работу. У нас же тоже охотно принимают гастарбайтеров, чтобы выполнять такую работу, которую не все здесь согласны делать. Короче, Европа получила бесплатную низкооплачиваемую рабочую силу. А до этого из Латвии туда бежали. Из Латвии 600 тысяч уже убежали из трех с половиной миллионов.
Приведу пример. Когда-то я на заводе работал токарем. И к нам приезжала французская делегация. Их водили, показывали: здесь у нас цеха, курилки, здесь столовая. А вот сейчас конец рабочего дня, и, обратите внимание, у нас тут стадион. Сейчас рабочие пойдут играть в футбол. Французы говорят: «Что? Не ослышались, в футбол?» – «Да, в футбол». – «Интересно. У нас после трудовой смены рабочий может только спать».
Понятно, да.
Замечу, при этом Советский Союз вот как раз после Франции был.
А потому что мы с вами различаем производительность труда и интенсивность труда. Если я быстро работаю, это не производительность труда, это интенсивность. Я трачу очень много усилий, а результат зависит от техники и технологий. А технику и технологии кто должен привлечь? Работодатель. И он должен не только привлечь. Вот я работодатель, а вы рабочий, токарь, да? Я вам привез новый станок. Придется вам переучиваться. Есть программы управления.
Непросто, да.
И вот я как работодатель вам говорю: какая у вас есть зарплата – такая и останется. И индексировать даже не буду. А вы как рабочий мне скажете: да пошли вы с этим станком. И этот станок простаивает. Что нужно сделать, если я нормальный капиталист, думаю о самовозрастании своего капитала? Во-первых, надо амортизацию сделать, то есть все старые станки заменить. Раз в десять лет все обновлять. Чтобы станков возраста больше, чем десять лет, не было. Кто-нибудь делает это?
Нет.
Почти никто. Они что делают? Они эту амортизацию собирают, денежки (это как бы затраты). И их перегоняют в прибыль, а затем в офшоры. Второе. Часть прибыли я должен направить на накопление: на новые станки и увеличение зарплаты рабочим, в том числе на привлечение дополнительных рабочих. И амортизация дает моральное обновление, потому как, если я работодатель, я же не старые буду покупать станки, а новые – отсюда тоже рост производительности труда. Плюс еще. Суперсовременные станки я покупаю, рабочие трудятся так же, а зарабатывают больше. Получаю я больше них, конечно, гораздо больше, если я работодатель. Но и рабочие должны получать больше, если я заинтересован в том, чтобы купленные мною станки освоили. Или я надсмотрщиков поставлю? Это что у нас – рабовладение? Что, с кнутом стоять? Ах, вы токарь – не делаете? Раз, вас! Ну,