Ну вот, началось… я почувствовал, как всё вокруг вибрирует. Где-то наверху рвались тактические бомбы. Совсем скоро оставшиеся «гепарды» уйдут в небо, чтобы попробовать перехватить хотя бы часть штурмовых машин противника. Уже почти неделю они превращают один из самых красивых дворцов на планетах Империи в груду развалин. Наше сопротивление — действие довольно бессмысленное, как показали результаты нескольких дней боёв. Но альтернатива — это сдача в плен без условий, а против капитуляции были почти все оставшиеся защитники. Дерёмся мы хорошо — спортивный счёт был бы в нашу пользу. Реальная же картина нашего героизма больше похожа на медленное самоубийство.
Бомбы наверху всё еще сыпались снова и снова, а мы всё ждали момента для перехвата. Это отвратительное ожидание продолжалось невыносимо долго — может минуту, может две, может больше. Знать не хотелось. Всё время кажется, что одна из бомб всё-таки пробьёт толстый щит там, наверху, и ни я, ни мои ребята, уже никогда не взлетят. Казалось, что прошла вечность. Потом всё затихло. «Бомбардиры бомбардировали, бомбардировали да не выбомбардировали» — прожевал я русскую поговорку и отослал команду AIG[23]. Взлетая, видел, что «гепард тридцать три» был всё ещё красным. Похоже, у нас минус одна машина в бою.
До войны, если эту неделю можно назвать войной, я пробовал уделять много внимания языку наших вероятных союзников. Искренне сожалел, что мы ими не успели стать. Кайзер Вильгельм и его брат, наш герцог Фридрих всё время шли на уступки, стараясь избежать войны между Альянсом Претерис и Империей Сапиенс. Альянс и Ганзейский Союз, в это время, душили русских санкциями. Империя, чтобы избежать или хотя бы отсрочить войну, подключилась к ним, хоть и формально, продолжая торговать и передавать русским технологии.
Поговаривали, что Ганза тоже саботирует санкции и как-то поддерживает нас, и Конфедерацию Русских Планетных Систем — но результаты поддержки не были видны простому солдату.
А между тем, русский президент Андреев был популярен даже у своих врагов. Послав к черту этикет и прочую дипломатическую ерунду, он носился между Кайзером, герцогом, Ганзой, вел переговоры с Серапеоном Альянса, пытаясь доказать, что война не нужна, а революции и хаос после них приведут к войне ещё худшей — без правил и переговоров до последнего человека. Даже врагов своих он упорно продолжал называть «наши партнёры». Но время слов прошло. Мир был невыгоден Альянсу. Слишком многое сложилось в жизни на его малых, но перенаселённых пространствах так, что привело к видимому техническому отставанию и от Империи с герцогством Остзее и от Конфедерации Русских Планетных Систем. Остановить отставание от сапиенс можно было только войной.
Малейший признак на дипломатический успех Альянс тут же разрушал своим давлением. Мы обещали русским, и снова и снова нарушали свои обещания. Я несколько раз, в знак протеста, подавал в отставку, но герцог не давал мне отставки.
— Франц — сказал мне тогда Фридрих фон Цоллерн, — позволь не объяснять тебе причины, по которым я принимаю то или иное решение.
Сказано было жестко, и моя дружба с герцогом дала тогда, вроде как трещину.
Впрочем, было не до того. Вскоре неожиданно отрёкся наш кайзер, и без единого выстрела капитулировал Империум Сапиенс. Русское Пространство разорвала на части революция между Центром, Окраиной, и прочими, более мелкими осколками этих самых пространств, к которым примыкали пиратские «серые» зоны. Но русские решили драться и дрались как с Альянсом, так и со своими революционерами, в требованиях и целях которых явно прослеживалось умелое участие дипломатов Альянса. Такую роскошь, как война «всех против всех» русские смогли себе позволить, исходя из космографии точек перехода к своим системам. Впрочем, на их пространствах был ад кромешный.
Но если бы не капитуляция нашего кайзера — объединённые флоты Империи и КРПС — вполне могли бы противостоять терассаконтерам Альянса.
Проблема же нашего маленького Остзее заключалась в том, что по большому счёту, у нас и флота-то не было. Корабли не больше рейдера. Герцог Фридрих фон Цоллерн был братом Кайзера. Наше герцогство было, по сути, частью Империи Сапиенс. Никому и в голову не могло прийти, что второй по мощи флот во Млечном пути сдадут без боя. Считалось, что силы Остзее являются частью Имперского флота. Наши медиа так и говорили о нем: «Наш флот». Когда «Наш флот» исчез из реальности и был уведён ганзейцами в неизвестном направлении, герцог Фридрих пытался отсрочить наше падение. Но без имперских ударных кораблей открытых пространств он был, как говорил когда-то наш древний философ Андерсен, «голый король» или «голый герцог». Именно так и стали его называть многие недовольные острословы.
Наше Остзее трусливо уступало, шаг за шагом сдавая свои базы, отказываясь от владений и спешно продавая, или даже передаваяих даром, Ганзейскому союзу.
— Всё лучше, чем Альянсу Претерис, — говорил Фридрих.
Ганзейский союз, объединение, неизвестно почему возникшее из кораблестроительной компании «Ганза», рос, как в сказке, поглощая бывшие имперские планетные системы. А неделю назад случилось то, что и должно было случиться: флот Альянса при поддержке Ганзейского союза, блокировал Кёнигсберг. Серапеон — высший совет Альянса — потребовал выдачи герцога Фридриха как военного преступника стоявшего, как было сказано в ультиматуме, «на пути прогресса человечества».
Совсем немногие решили остаться с герцогом до конца. Возможно, кто-то потом назовёт это глупым фанатизмом. Но я не люблю словоблудие. Верность — не самое плохое качество вида сапиенс. Сейчас уже, наверное, мы просто дерёмся за ещё один день того мира, в котором мы жили раньше. Так что всё логично.
Или нет. Логичнее было бы поступить так, как русские, которые, по слухам, несмотря на революцию и оккупацию, всё ещё оказывают полноценное сопротивление в больших секторах того, что называется у них ужасной аббревиатурой КРПС[24]. Мне больше нравилось их выражение «Русское пространство», которое я слышал от русского президента Андреева, прекрасно говорившего по-имперски.
Мой «гепард» уходил в небо,