Самой тяжелой утратой Олега за все годы войны стала смерть бабушки Оли. Мать отца всегда была главной заступницей за внука. Особенно в те редкие поры, когда старший Табаков порол младшего, наставляя его на путь истинный. Бабушка всегда молилась, не таясь, и наверняка крестила своего любимого внучка. Но взрослый Олег Павлович крестился сам. Никогда не лезущий за словом в карман, он по этому поводу всегда отмалчивается. И, думается, правильно делает. Истинный патриотизм, как и всамделишная вера, должны быть стыдливы.
Весть о смерти бабушки дошла в Эльтон обычным солдатским треугольником. Дорога в Саратов по-прежнему оставалась чрезвычайно трудной, но мама, Мирра и Олег успели к выносу тела из дома. «Меня с ходу усадили на полуторку, возле гроба. Все вокруг причитали, какой я несчастный, и я понимал, что надо как-то выражать скорбь, супить брови, морщить лицо. Но заплакать тогда я так и не смог. Сколько раз, много позже, уже будучи целиком в профессии, я оказывался в противоположной ситуации: реветь хочется белугой, а надо прыгать кузнечиком. И ведь прыгаешь, улыбаешься, давишь свою боль. Смерть бабушки Оли – моя первая жизненная потеря. Первый актерский опыт в смысле силы эмоционального потрясения. Несмотря на все испытания военной жизни, на понимание, что у моих родителей, видимо, не все ладно, такого опыта негативных эмоций, которые обычно не касаются незамутненной детской души, еще не было. Первое горе и осознавалось мною не сразу. С годами. Только живые ощущения составляют базис актерской профессии. Человеческие чувства – единственное золотое содержание нашего довольно жестокого и эгоцентрического ремесла. Если артист обладает багажом пережитых им чувств, он понимает, про что играет, и, значит, у него есть шанс для дальнейшего развития, для движения и самосовершенствования. Дальше он уже сам может нафантазировать. Человеку с железной нервной системой, способному жить лишь на одной частоте и на одних оборотах, в нашем цеху делать нечего.
У меня есть одно почти патологическое качество – до сверхреальной наглядности представлять себе всяческие беды и напасти, которые могут приключиться с моими близкими и дорогими. Об этой опасной игре воображения как-то писал Михаил Чехов. Он сорвался со спектакля, внезапно во всех подробностях представив себе несчастный случай со своей матерью. Тут стоит только начать – и потом уже невозможно остановиться. Может быть, от этого и умер Женя Евстигнеев: как представил себе во всех деталях процесс операции и все возможные ее последствия. Врачи не должны говорить такие вещи актерам. Знание рождает печаль. Это – истина для меня.
Со смертью бабушки я перешел некий рубеж чувств, пусть и не осознав этого в момент самих похорон. Всю свою взрослую жизнь я приезжаю в Саратов отнюдь не из-за ностальгии по тому, что зовется «школьные годы чудесные». Ради родных могил на двух кладбищах. Баба Оля, дядя Толя, баба Катя, баба Аня лежат на Вознесенском, тетя Шура, отец, его первая жена Евгения Николаевна, мой сводный брат Женя, Наталья Иосифовна Сухостав – на Новом. Другие могилы – уже в Москве».
* * *После Эльтона Олег Табаков учился в саратовской мужской средней школе № 18. Она не считалась лучшей, хотя по некотором показателям опережала даже элитную № 19. Особого прилежания в учебе не проявлял. Больше налегал на самообразование. И при этом всегда оправдывал надежды школьного руководства, поскольку регулярно выступал на всех смотрах художественной самодеятельности. Сим сермяжным обстоятельством объясняется и особое расположение к Олегу всех учителей-предметников. Они ставили ему положительные отметки по доброте душевной, чаще всего не за знания, а за то, как он всегда легко и свободно держался на школьной сцене. В старших классах Олег вообще «забил» на химию, физику и математику. Лишь благодаря классному руководителю Маргарите Владимировне Кузнецовой получил по выпуску хороший аттестат. Такой себе ученик-середняк пользовался тем не менее уважением среди одноклассников. Одни называли его Алешкой, другие «профессоренком». Из-за великолепной памяти. Она у Табакова всю жизнь была потрясающей. Видать, Боженька поцеловал в макушку…
«Профессия актера практически невозможна без памяти. В этом смысле, благодаря Всевышнему, у меня никогда не возникало проблем с заучиванием текста. Кроме того, в моей несчастной голове прочно закрепились всяческие, порой совершенно немыслимые, сведения. Могу перечислить подряд всех Генеральный секретарей ООН. Или рассказать историю политических переворотов в Бразилии: пятьдесят лет тому назад президент Бразилии Жанио Куадрос порвал со своим правительством. Правительство стало воевать против него. А вице-президент Жоао Гуларт сбежал из страны на корабле. Ну и так далее…
Или вот, к примеру, – кто такой Лумумба? А кто такой Жозеф Мобуту? Или Антуан Гизенга? – Заместитель Лумумбы. А как называлась провинция, из которой пришел Жозеф Мобуту? – Катанга. А где родился Ким Ир Сен? – В селении Ман Ген Де, которое расположено у горы Ман Ген Бон. Я, кстати, лет пятнадцать выписывал журнал «Корея». Потом Зиновий Ефимович Гердт стал корейским репертуаром щеголять. Но у меня – приоритет. Я первым подписался, году в шестьдесят втором, на это