Верзилы задумчиво переглянулись. Я воочию увидел, как напряженный мыслительный процесс закипел в их шишковатых черепушках. Впрочем, не было похоже, что мои аргументы убедили оппонентов. Пальцы до хруста сжались на рукоятке ножа. Я уже готовился продавать свою жизнь так дорого, чтобы те, кто на неё посягнули, сто раз успели пожалеть. Но, к счастью, мне так и не довелось узнать, к каким именно выводам пришли мои нежеланные собеседники. Потому что меня спасло появление владельца ресторана, который неожиданно нагрянул в гримерку. Вытаращив глаза, он уставился на открывшуюся ему сцену, больше подходящую для криминального боевика. Я с подбитой губой и ножом в кулаке стою на прицеле у вооруженного пистолетом отморозка. Рядом трется порезанный Сизый. Под ногами щедро заляпанный кровью пол… Но смутило ли это хозяина? Ничуть. В своем заведении он обладал беспрецедентной властью. И крышу имел такую, что даже признанные и авторитетные каталы, типа Бати, не захотели бы с ним ссориться. Поэтому он бесстрашно наехал на наглецов, дерзнувших проникнуть в его ресторан:

— Вы что, совсем оборзели⁈ Эй ты, ну-ка, убери ствол, идиот!

— Да ладно тебе, Глебыч, я ж так… для проформы, — заметно стушевался Лукаш. — А то Маэстро по-хорошему говорить не хочет, сразу за пику хватается.

— И слышать ничего не желаю! Пош-ш-шли вон отсюда! Оба! И чтоб даже на пороге не появлялись! — натурально зарычал владелец.

Мордовороты подчинились, пусть и без особого энтузиазма.

— Последний шанс у тебя, Маэстро, — бросил мне на прощание Лукаш. — Не успеешь лавандос до полуночи принести, тыквой станешь. И даже не пытайся свинтить. Если мы тебя здесь достали, то ты от нас нигде не спрячешься.

— А за это, гниль, отвечать придется отдельно! — мстительно пообещал Сизый, тряся окровавленной рукой.

Парочка бугаев вразвалочку отчалила, оставив меня наедине с хозяином ресторана. И тот на удивление по-доброму отреагировал на всё произошедшее.

— Целый? — участливо поинтересовался он.

— Вроде того, — немногословно буркнул я.

— Играть сможешь, или мне юбиляру объявить, чтоб не ждал твоего выхода?

— Ну что вы, Дмитрий Глебович, как можно? У нас же уговор! Исполню всё в лучшем виде.

— Да ты в зеркало-то смотрелся, Сашок? Куда тебе на сцену?

Я осторожно пощупал распухшую после удара губу и тихо зашипел от боли.

— Фигня. Свет сделайте потише, и никто из гостей ничего не заметит.

— Ну ладно, как знаешь. Я заставлять не буду, но и отговаривать не стану, — с оттенком уважения кинул владелец. — Ты мне скажи, это, случайно, не батины холуи тебя прессовали?

— Угу… они самые.

— И во что проигрался? В блэк-джек небось?

— В покер. Только не проигрался, а с лишней картой в рукаве спалился, — тяжко вздохнул я.

— Ох, Сашок, не завидую, — сочувственно поморщился собеседник. — Как же тебя так угораздило?

— Удача наказала, — бессильно развел я руками. — Выигрыш уже на кармане лежал, а я пожадничал, захотел взять больше, чем мне надо было. Видели б вы, Дмитрий Глебович, эти обалдевшие лица, когда я второй пиковый туз на стол выложил. Первый, как оказалось, самому Бате в руку пришел.

— Ну и в опасную же историю ты влип, Горюнов… — неодобрительно поджал губы хозяин ресторана. — Так-то ты неплохой парень, да только сам же себя сомнительными авантюрами зарываешь. Ну вот куда тебя несёт постоянно, а? С твоим ли талантом шулерством заниматься⁈ Ты ж за фортепиано как садишься, так все рты раскрывают! Я сколько раз предлагал тебе в «Мятном ликёре» у меня играть на постоянной основе? Ну почему бы музыкой на жизнь не зарабатывать?

— Ой, да что мне той жизни осталось… — сокрушенно отмахнулся я. — Поздно нотации читать, Дмитрий Глебович, ничего они не изменят. Батя с меня не слезет. Поэтому после сегодняшнего мероприятия мне только два пути светит: либо в тюрьму, если повезет парочку этих чудил зарезать. Либо на кладбище, потому что уже они меня хлопнут. Третьего не дано.

— Ладно тебе нос вешать! Сколько задолжал?

— Ровно сто штук. Не в рублях, разумеется.

— Ну немало, конечно, но и не катастрофично, — задумчиво почесал затылок владелец заведения.

— Для кого как, — грустно усмехнулся я.

— Так, Сашок, я твою дилемму понял. Иди на сцену, сейчас твой выход объявят. Отыграешь, а после уже прикинем, как тебя спасать от Бати. Договорились?

— Спасибо, Дмитрий Глебович, по гроб жизни обязан буду! — клятвенно прижал я руки к груди.

— Не беги впереди паровоза, я еще ничего не сделал. Ну всё, давай, шагай, пока гости не заскучали!

Коротко кивнув, я поправил свой костюм, нацепил на лицо лучезарную улыбку и пошел к музыкальному инструменту. Что бы за дерьмо у меня на душе ни кипело, а зрителям этого показывать нельзя. Для них я должен выложиться на полную и даже чуть больше.

Банкетный зал встретил меня полумраком и легким шуршанием разговоров, быстро стихших при моем появлении на сцене. Яркий софит высвечивал дорогущий белоснежный рояль, который все эти дни терпеливо ждал моего возвращения. И я с огромным удовольствием уселся за него, патетично откинув полы фрака. Ну что, здравствуй, старый друг! Давно не виделись. Надеюсь, не в последний раз на тебе играю…

Мои пальцы запорхали над клавишами, и мелодия наполнила своды роскошного зала. На короткий миг окружающий мир перестал для меня существовать. Здесь остались лишь я, слепящий луч света, отгоняющий тьму от моей фигуры, и музыка. С ней-то мы и закружились в диком страстном танце, позабыв обо всём…