Императрица в порыве чувств всплеснула руками и с нотками раздражения в голосе спросила:
– А что же, Павел Павлович, делать с теми, кто никаких законов не нарушает, но держит в кармане фигу и всячески злословит против государственного порядка?
– А ничего, – ответил канцлер, – если мы с вами будем хорошо делать свое дело, то народ сам будет поступать с этими в меру своего разумения.
– Уже были случаи, когда таких вот злословящих «антилигентов» товарищи трудящиеся уже учили хорошим манерам тяжелыми кулаками, – сказал полковник Мартынов. – Жить стало лучше, жить стало веселее, последние два года и не голодовали, считай, нигде. Едва в какой губернии случается неурожай, как господин Коншин гонит туда эшелоны с хлебом из особого фонда, господин Столыпин – вербовщиков для ускорения переселенческой программы, а господин Кутлер форсирует в этой губернии программы оргнабора на стройки империи. Вас, Ольга Александровна в народе любят, просто обожают, и ваших преданных слуг тоже. Именно поэтому поддержка классических, если можно так сказать, революционеров потеряла для наших врагов всяческий смысл, и они снова обратились к идее цареубийства.
– Все это понятно, – строго заметила императрица, – но рукоприкладство – не тот метод, который Мы могли бы одобрить. С морального облика результаты внушения кулаками сходят в те же сроки, что и синяки с морды. К тому же не все из этих персонажей лезут вглубь народной массы, где до них могут дотянуться мужицкие кулаки, большинство предпочитают общаться с народишком со страниц газет, выливая на них лохани грязных измышлений. Тут по-другому надо, господа, тоньше, и в то же самое время радикальнее…
– Российская империя не чинит препятствий своим подданным в их выезде за рубеж, – сказал канцлер Одинцов. – И если раньше уезжали инженеры и молодые дарования по научной части, не нашедшие применения в прежней России, то теперь от нас бегут гешефтмахеры и либеральные журналисты, доносящие до европейской публики вопли о разгуле в России самой махровой реакции.
– К сожалению, Павел Павлович, эти люди уезжают недостаточно быстро, – со вздохом сказала императрица. – Может быть, на них как-нибудь поднажать?
– Не советую, – покачал тот головой, – полная зачистка информационного поля – не в наших интересах. Вместо этого мы должны сделать вранье этих господ очевидным – а значит, безвредным. Жизнь людей должна непрерывно улучшаться, а могущество державы – увеличиваться. Пока, насколько я понимаю, мы с вами справляемся с этой задачей достаточно хорошо, и именно потому Евгений Петрович прав: наши зарубежные оппоненты перешли к грубой игре.
– Хорошо, Павел Павлович, давайте не будем отклоняться от темы и поговорим о грубой игре, – быстро сказала императрица. – Насколько я пронимаю, вы с Александром Владимировичем хотите от меня санкции на физическую ликвидацию австро-венгерского императора Франца-Иосифа? Мол, если старичка не станет, то наши проблемы решатся сами собой? А не получится ли так, что эта смерть спровоцирует обвальное течение событий и ввергнет нас во всеобщую войну задолго до намеченных всеми нами сроков и в гораздо худшей конфигурации, чем это могло быть в ином случае? Стоит ли смерть старого маразматика, которая не факт что приведет к снижению террористической угрозы, таких непомерных политических и стратегических издержек?
После этих слов все присутствующие в кабинете выходцы из будущего переглянулись, и слово взял опять же канцлер Одинцов.
– Если бы этого человека не стало по какой-нибудь абсолютно естественной причине, то многие из наших проблем действительно решились бы сами собой, – сказал он. – Но, насильственное его устранение без объявления войны и ведения боевых действий влечет за собой множество негативных последствий, которые никак не окупаются выигрышем от прекращения его существования. На нас окрысятся все, и в первую очередь потенциальный союзник в стане врага – эрцгерцог Франц Фердинанд. Мы можем ударить как угодно близко по окружению старого маразматика, но ни в коем разе не должны задевать главную фигуру. Начальник Генштаба австро-венгерской армии генерал-полковник Франц Конрад фон Хётцендорф является маниакальным сторонником превентивной войны против Сербии, Черногории, и даже Италии. Министр иностранных дел Алоиз фон Эренталь предложил план по насильственному уничтожению правящей русской императрицы, а также всего ее окружения, и непосредственно контролирует его исполнение. Вот эти две фигуры являются законными целями для операции возмездия, а вот император Франц-Иосиф – нет.
– Вы, Павел Павлович, все поняли правильно, – благосклонно кивнула императрица, – к тому же присутствующий здесь Евгений Петрович, несомненно, обеспечит Нашу безопасность и безопасность наших приближенных. Было бы неплохо, если бы террористов, злоумышляющих против нашего Императорского Величества, не перестреляли при задержании, как это обычно бывает, а взяли живьем, чтобы устроить показательный процесс. Еще нашей разведке хорошо бы заполучить документы, свидетельствующие о подготовке цареубийства и изобличающие в этом деянии господина фон Эренталя, а также выяснить, кто из наших аристократов или промышленников продолжает поддерживать связи с потенциальным врагом. Все вышесказанное не обязательно, но крайне желательно для того, чтобы мы в своей вендетте внутри и вовне страны выглядели бы правой стороной, а наши жертвы нет.
– Будет сделано, государыня Ольга Александровна, – ответил полковник Мартынов, – есть у нас с Игорем Михайловичем канал, чтобы заполучить практически любые австрийские секретные документы, только надо знать, что украсть. Человек, который это делает, не идейный и работает под страхом разглашения некоторых деталей своей биографии, а потому сам инициативы не проявляет…
– Ну хорошо, Евгений Петрович, – сказал императрица, – полагаюсь на ваш профессионализм. А теперь давайте вернемся к тому, с чего наш разговор начался – к неизбежному уже утверждению моего брата на болгарском троне. Кто-нибудь желает высказаться именно по этому вопросу, а то в прошлый раз обсуждение сразу ушло в самые глубокие дебри?
– Если не углубляться в дебри, – сказал канцлер Одинцов, – то вы правильно заметили, что вашему брату первым делом придется провозглашать независимость от Турции, ибо по-другому ему невместно. Османская империя, хоть и изрядно одряхлела за последнее время, но пока еще не дожила до свой младотурецкой революции, которой она беременна довольно давно. К тому же девять лет назад турецкие аскеры сумели вдребезги разгромить Грецию, чем подарили султану Абдул-Гамиду его последний триумф. В таких условиях внезапное нападение турецкой армии на болгарское княжество становится весьма вероятным, и сдерживать это желание у его султанского величества будет только понимание того факта, что за нападение на своего любимого брата вы