– Сам возьми, – буркнул мальчишка, не отрываясь от планшетника.
Карстен вырвал у него из рук планшетник и, нагнувшись, приблизился почти вплотную к его лицу:
– А ну сейчас же отдай! Отдай, говорю, эту дрянь! – заорал на сына Карстен, налившись краской.
Покосившись на планшетник и убедившись, что тот находится вне пределов досягаемости, сын шагнул к полкам и протянул руку за упаковкой бутылок из первого ряда. С усилием он вытянул одну.
– Ой, пап, она же тяжеленная!
– Сказано тебе – «слоники»! – рявкнул Карстен и ткнул пальцем в упаковку пива со слонами. Мальчишка отпустил первую коробку, поплелся, куда было указано, и достал нужную. Мать подхватила с другой стороны, и в четыре руки они уложили упаковку в тележку.
Они отошли от полок, и Томас проводил их глазами. Он уже знал, что Карстен, хотя и не блистает умом и его ай-кью не превышает среднего уровня даже среди рокеров, все же достаточно сообразителен, чтобы не рисковать понапрасну страховой премией. Томасу, в общем-то, было наплевать на убытки страховой компании и даже на бонус, обещанный за разоблачение мошенника адвокатом, на которого Томас сейчас работал, просто он не мог стерпеть, что этот Карстен того и гляди обведет его вокруг пальца и оставит в дураках. Томас на дух не переносил татуировки и надписи на спине. Он достаточно насмотрелся на таких негодяев, отправляя их за решетку, когда еще служил в специальном отделе полиции. Черта с два он допустит, чтобы эта крыса Карстен, этот наглец, плюющий на все и вся, награждающий жену фингалами, без всякого на то права огребал деньги, – ни шиша он не получит!
Бросив корзинку, Томас поспешил к выходу. На парковке он достал из кармана монету и направился к навесу, под которым в два ряда, штук по десять в каждом, стояли тележки. Оставив куртку с капюшоном и камеру лежать на асфальте, Томас протиснулся в узкий проход между рядами. Подобравшись к последней тележке, он опустил в щель автомата монетку и высвободил весь ряд. Упершись одной ногой в заднюю стенку навеса и потянув за ручку тележки, которая стояла с краю, он с усилием толкнул их все. Вереница тележек со скрипом сдвинулась с места и медленно поехала. Томас подтолкнул тележки сбоку, и они развернулись, наезжая сзади на «порше».
В этот миг в дверях магазина показалось выходящее из супермаркета семейство. Карстен поторапливал жену, которая везла гору покупок. Томас бросил взгляд в сторону входа: до того момента, когда Карстен вывернет из-за угла и увидит, чем занимается Томас, оставались буквально считаные секунды. Поднатужившись, Томас изо всех сил пихнул тележки в сторону «порше», так что они перегородили выезд с парковки. Не медля ни секунды, он подхватил видеокамеру и куртку и бросился к своей машине.
– Привет, Мёффе, – сказал он, садясь.
Пес зевнул и перевалился на бок, подставляя живот, но Томасу было не до собаки, он уже слышал громкую ругань Карстена, его голос разносился на всю стоянку. Устроившись на водительском сиденье, Томас включил видеокамеру. Поймав в объектив Карстена, он начал съемку.
Карстен метался взад и вперед, как разъяренный бык, жена и сын беспомощно наблюдали за ним. Вереница тележек, наткнувшись сзади на «порше», протянулась до навеса. Все выглядело так, словно кто-то из работников магазина хотел их собрать, но его не вовремя оторвали от дела. Тележки загородили подход к машине, поэтому даже если бы Карстен захотел воспользоваться автомобилем как тараном, ему это не удалось бы.
Карстен потребовал, чтобы жена и сын убрали тележки. Они без особого энтузиазма попробовали сдвинуть их, но, несмотря на громкие понукания Карстена, сил им на это не хватило. Карстен быстро огляделся и, увидев, что рядом никого нет, стал тоже толкать одной рукой. Это не помогло. Тележки не стронулись с места. Жена начала демонстративно посматривать на часы. Сквозь открытое боковое окно Томас услышал отдельные слова – речь шла о том, что ей пора на маникюр. И тут в разгар перебранки сынок вдруг уронил свой планшетник на мостовую. Обнаружив, что экран разбился, он заревел во весь голос. В яростном возбуждении побагровевший Карстен сорвал душивший его воротник.
– Черт бы вас побрал! – гаркнул он и сам взялся за дело.
Продолжая снимать, Томас почесал Мёффе живот. Этот фильм, пожалуй, потянет на «Оскара» или хотя бы на бонус!
3
На экране компьютера замелькали кадры снятого утром фильма. Несмотря на невысокое разрешение и неточную цветопередачу, изображение Карстена Нильсона получилось хорошо узнаваемым. Ортопедический воротник болтался у него на шее, словно детский слюнявчик, в то время, как он бодро ворочал вереницу тележек.
– Прямо-таки чудесное исцеление – полное восстановление двигательного аппарата! – иронически прокомментировал адвокат Ломан, сложив руки на круглом, как шар, животе, на котором чуть не лопался кардиган.
Семидесятилетний Ломан смотрел видеозапись, сидя за громоздким письменным столом в своем маленьком, прокуренном до желтизны кабинете.
– Да уж. А страховая премия только что стала равна нулю, – подхватил стоящий рядом с его креслом Томас. – Вашему клиенту не на что жаловаться.
– Еще бы! Удачно, что тележки, как по заказу, загородили ему проезд, – сказал Ломан, указав пальцем на экран, где Карстену наконец удалось убрать с дороги помеху. Он отодвинул тележки от своего автомобиля и оставил их поперек выезда со стоянки перед машинами, стоявшими по другую сторону навеса. Очевидно, его совершенно не заботило, что тележки теперь будут мешать другим.
– Случается порой такое везение, – усмехнулся Томас, потирая левую руку, забинтованную выше запястья.
Взгляд Ломана, оторвавшись от экрана, впервые остановился на повязке.
– Что это у вас с рукой?
– Так, пустяки. Слишком далеко высунул из окна.
– Из окна?
– Скоро пойдут эти кадры, – сказал Томас, кивнув на экран, и, обойдя стол, уселся в потертое кожаное кресло.
Ломан приник к экрану, на котором Карстен, крича на жену и на сына, возвращался к машине. Он хотел снова надеть на шею воротник, но от возбуждения никак не мог с ним справиться. Наконец ему на помощь пришла жена, и Карстен нехотя позволил ей застегнуть воротник. Тут его