Темноволосая девушка с загадочной улыбкой и необычным именем появилась, когда Ян почти с головой нырнул в черную пустоту. После похорон глухое отчаянье сменилось яростной ненавистью. Ян узнал, что девчонку, ко­торая убила его жену и неродившегося ребенка, отпустили до суда под залог. Да и сам суд навряд ли будет справедливым: ее адвокат открыто предлагал деньги – «за моральный ущерб». И намекал, что его подзащитная выйдет су­хой из воды.

Ян не верил в правосудие. Дочку богатых родителей наверняка отмажут. Таким, как она, можно садится за руль, накачавшись алкоголем и наркоти­ками, а сбитая насмерть на остановке женщина – всего лишь «несчастный слу­чай».

Именно поэтому Ян каждый вечер отправлялся искать убийцу. Он хотел покарать ее сам, отомстить за смерть жены и ребенка. Ночные клубы, бары, дискотеки… Ее нигде не было. Скорее всего, родители заперли дочь дома, а то и отправили за границу. За деньги можно купить все.

Ярость и жажда мести постепенно сменились апатией. Ян вроде бы про­должал поиски, но теперь, придя в ночной клуб, устраивался у барной стойки и пил виски, в надежде опьянеть и забыться, хотя бы ненадолго.

Боль, сжигающая его изнутри, и не думала отступать. Умом Ян понимал, что Ларису не вернуть, и надо как-то жить дальше. Хотя бы ради родителей, ради памяти о жене. Но ничего не получалось. Боль растворялась в темноте, продолжая терзать душу.

Эйра появилась… вовремя.

Поначалу Ян удивился, но вскоре понял, что она права. Ему хотелось поговорить, но не с кем-то знакомым и не с мозгоправом, а со случайным че­ловеком, который мог выслушать, воздержавшись от советов.

Эйра слушала. И не кивала сочувственно, не спешила утешить. Похоже, он, и правда, ошибся. Она подсела к нему просто так, без какой-то определен­ной цели.

– Сопьешься, – сказала она, когда Ян замолчал. – И не заметишь, как.

– Больно, – пожаловался он, неожиданно для самого себя. – Не хочу, чтобы перестало болеть, но…

– Ты наказываешь себя за то, в чем не виноват. – Эйра помешивала раз­ноцветный коктейль трубочкой. – Никто не смог бы предотвратить случай­ность.

– Я должен был… – Я н до хруста в суставах сжал пальцы. – Должен…

– Странно, что ты все еще считаешь любовь чудом, а не проклятием.

– А ты? – Он решил не спорить, а сменить тему разговора. – Все еще не встретила своего единственного? Или не веришь в любовь, потому что обо­жглась на каком-то мудаке?

– Ни то и ни другое, – улыбнулась Эйра. – Я извращенка.

Бармен поставил перед Яном чашку с дымящимся кофе.

– Я не заказывал, – нахмурился он.

– Это я. Показалось, лишним не будет. Но, если не хочешь, не пей.

– Спасибо.

Ян не стал отказываться от кофе. Сегодня он определенно перебрал, а до дома, как всегда, придется добираться самостоятельно.

– Извращенка? – Отпив глоток, он впервые посмотрел на Эйру с интере­сом. – Это как? Лесби?

– Нет, я мужчин люблю. – Она мазнула по нему каким-то хитрым взгля­дом и уточнила: – Пороть.

Ян все же подавился и закашлялся, жидкость попала в нос. Может, он все же ослышался?

– Чего? Пороть любишь? – переспросил он.

– Именно, – кивнула она. – Сильно, долго и с удовольствием.

– Неожиданно, – признал Ян, сглотнув. – Я, конечно, слышал… Но не думал, что встречу.

– Не бойся, я не кусаюсь. – Эйра похлопала его по плечу. – И ты не в моем вкусе.

– Но подсела ты ко мне. – Ян вдруг понял, что его задела последняя фраза. – Просто поговорить?

– Да. Просто поговорить. – Она поправила волосы и опять хитро улыб­нулась. – Но, откровенно говоря, я выпорола бы тебя, не задумываясь.

– Почему? – изумленно выдохнул Ян. – Я же не в твоем вкусе.

– Бесишь.

– Э-э…

– Ты жалеешь себя. Все твое чудо любви – чистой воды эгоизм. Взле­леянная боль, придуманное чувство вины… Все для себя, любимого. Проще страдать, чем быть мужиком и жить дальше. Уверена, твоя жена предпочла бы видеть тебя счастливым.

Слова хлестали наотмашь, оставляя на душе кровавые рубцы. Перед гла­зами повисла красная пелена, и Ян едва сдерживался, чтобы не наброситься на Эйру. Какого черта! Она такая же как все. Даже хуже!

Ho что-то его останавливало. Определенно не страх. Эйра – никто. Слу­чайная знакомая. И ничто не мешает послать ее подальше, встать и уйти.

Тогда почему он слушает ее отповедь? Откуда стыд, выступивший на щеках жгучим румянцем? Неужели Эйра… права?

Она давно замолчала, и Ян сидел неподвижно, рассматривая пустую чашку. Порка – это тоже боль, но боль физическая, осязаемая. Он никогда не замечал за собой мазохистских наклонностей, но сейчас отчего-то задумался, сможет ли выдержать порку. Захотелось узнать, что больнее? Похоже, нет. Порка – это наказание. Как она сказала… Он наказывает себя?

– Выпори, – произнес Ян, едва ворочая языком. – Сможешь?

– Пф-ф… – Эйра фыркнула и покачала головой. – Легко. Но, конечно же, не буду.

– Почему? Я не в твоем вкусе? Ты же сказала, что не задумываясь…

– Это спонтанное желание, о котором ты наутро забудешь, – пояснила она. – Ян, ты пьян и неадекватен.

И это правда. Он еще и пожалеет, когда протрезвеет. А после все повто­рится вновь… Клуб, бар, виски. Жгучая боль, тупеющая от разливающейся в душе тьмы. Только рядом уже не будет Эйры, способной вывести его из себя.

– А если не забуду? – Ян упрямо выпятил подбородок. – Если попрошу о порке завтра, трезвый и адекватный?

– Если попросишь, я расскажу тебе, как это больно и унизительно, – спо­койно ответила Эйра. – Я доминатрикс, Ян. Это означает, что я доминирую над мужчинами, ставлю их на колени. Если ты и дальше будешь настаивать, я покажу тебе плеть и позволю почувствовать, как она бьет. Всего лишь раз, но и этого будет достаточно.

Эйра говорила, а Ян ощущал, как кожа покрывается мурашками,