— Прости, прости… — он берет за подбородок и растирает большим пальцем мне кровь по губам.
— Пусти! — хриплю, отворачиваясь…
— Прости, я не прав. Хреновый день и вот нервы на пределе. Черт, я не хотел. Нужно обработать губу, пойдем! — пошатываясь он тащит меня в ванную.
Останавливаюсь в дверном проёме…стараюсь не смотреть на него, хочу побыть одна.
— Андрей, я сама…оставь меня одну, мне надо привести себя в порядок.
— Скажи, что ты простила меня! Простила?
— Я сама виновата, наговорила всякого…
— Слава богу! Ну я оставлю тебя…жду в спальне, — целует мне руку и выходит. Я же спешно закрываю дверь на замок.
Как все просто. Как же так. Как любящий человек может в один миг превратиться в животное. Ведь он был всегда ласков, никогда прежде и словом не обидел не то, что действием. Слезы ручьем катились по лицу, дрожащей рукой прикрываю себе рот, что бы не дай бог он не услышал мои всхлипы.
Смотрюсь в зеркало и ужасаюсь, губа так сильно рассечена, что завтра вряд ли я смогу говорить, и не только завтра, тут недели две заживать будет, гематоме быть однозначно. Умываюсь, кровь стекает в раковину, обработав рассечение еще долго не выхожу из ванны, молясь что бы Андрей лег спать не дождавшись.
А завтра не раздумывая соберу свои вещи, все кончено! Я не смогу с ним жить, после такого. За дверями тишина, прислушиваюсь еще немного и выхожу. Стараюсь идти без шумно, свет нигде не горит. Захожу в спальню и вижу, что Андрей уже спит, завалившись все в тех же туфлях. Беру свою подушку и телефон, выхожу в гостиную и пристраиваюсь на диване.
В голове не укладывается. Кто бы мог подумать, что сегодняшний день закончится именно так. Что делать? Куда деваться? Толком ни денег, ни работы.
Поток мыслей прерывает входящий звонок, подскакиваю. Номер не определен. — Да?
Тишина.
— Слушаю… — губы еле шевелятся и слова выходят несколько скомкано.
Тишина.
Хочу положить трубку, но тут слышу, как человек на другом конце дышит. Тяжело и прерывисто…
И я замираю, как радар настраиваясь на дыхание незнакомца. Ничего не пытаюсь сказать больше, дышу вместе с ним. Кто бы не был на том конце, но его дыхание успокаивает и дарит тепло, не хочу отключаться. Ложусь и свернувшись калачиком, продолжая прижимать телефон к уху, закрываю глаза. Мой ночной собеседник тоже не спешит отключаться, он то затаивает дыхание прислушиваясь ко мне, то возобновляет его. После пережитого я настолько вымоталась, что уснула, так и не отключая звонок.
Утро началось с приятного аромата цветов, открыв глаза я увидела огромный букет на журнальном столике рядом с диваном. В кресле неподалеку сидел полностью одевшийся Андрей, он смотрел на меня виноватыми глазами и все события вчерашнего вечера всплыли в голове. Я тронула губы рукой и простонала, боль никуда не делась.
— Доброе утро, любимая!
Молчу.
— Да ладно, Лиз. Ну ты же простила меня вчера, я извинился. Ну пьяный дурак был. Больше такого не повториться. Ну что ты хочешь? Я все сделаю, чтобы загладить вину, а? — он подходит и присаживается на край дивана. Гладит меня по волосам, наклоняется и целует меня в лоб.
Сейчас мне кажется, что он действительно раскаивается, как будто вчера и сегодня, это два разных человека. Целует меня в шею и тянется рукой к груди, мягко сжимая её. Такой ласковый и нежный.
— Хочу тебя… — шепчет, скользя рукой ниже, пробираясь под резинку трусов.
— Нет, не надо, — останавливаю его руку. — Я не готова.
— Хорошо, прости. Я так боюсь тебя потерять. Давай все забудем?
— Хорошо.
Наверное, каждый имеет право на ошибку и нужно иметь в себе силы прощать. Он вроде искренне раскаивается.
— Я купил твои любимые булочки, поваляйся сегодня, цветы вот купил, нравятся?
— Очень, спасибо.
— Я на работу, буду поздно, не жди. Сложная операция сегодня. Но я позвоню еще, ок?
— Ок.
Глава 10
После инцидента с Андреем прошло две недели, он по-прежнему сдувает с меня пылинки и после долгого самобичевания решаю, что реально он просто перебрал. Две недели я динамлю его с сексом и вообще любым интимом, ну не могу через себя переступить, а он терпит, дарит цветы, старается с работы раньше прийти, в общем из кожи вон лезет, решаю пойти на мировую и прикупаю шикарное нижнее бельё. Стою в очереди в кассу, очередь? Да откуда в таком элитном салоне нижнего белья, может быть, очередь не пойму. Взгляд блуждает по полкам, тут явно хорошенько поработали маркетологи, проработав кассовую зону так, чтобы клиент не удержался от импульсивной покупки. Мой взгляд натыкается на девочку лет пяти, которая как инородное тело сидит в кресле и выглядит, мягко говоря, здесь странно. Товар кричит о порочности и сексе, и ангел среди всего этого, которому явно не уютно и не хорошо. Причём не хорошо в прямом смысле слова, девчонка буквально на глазах побледнела и начала сползать с мягких подушек, выпуская из рук плюшевого медведя, прямо на кафельный пол.
Девочка не могла сделать ни вдох, ни выдох, она даже не хрипела, просто безвольно лежала на полу, лицо её приобрело синюшный цвет буквально за секунды.
— Эй! Ты чего? — бросив пакеты прямо под ноги, кинулась к девчонке. Это рефлекс, в памяти всплыли лекции о оказании первой помощи и дай бог, чтобы я все верно запомнила!
Хватаю девчонку за голову и пытаюсь проверить её зрачки. Сужены, черт. Ощупываю её горло, на первое впечатление у неё асфиксия. Толпа зевак столпилась над нами, не давая пространства.
— Отойдите! Не мешайте! — буквально ору я. Действую на автомате, даже страха нет. Хватаю девчонку сзади и резко надавливаю снизу вверх под живот. Раз, два и на три из её горла вылетает сосачка, долбаная конфета, которая могла стоить ей жизни! Ложу её на спину и пытаюсь успокоить, когда она начинает кашлять и звать маму, на чистом русском.
— Тише, успокойся! Всё хорошо… — поднимаю глаза и среди всей этой толпы пытаюсь найти женщину, которая могла бы быть её матерью.
Девчонка приходит более-менее в себя и услышав русскую речь, жмется ко мне как к родной. В груди что-то защемило.
— Кать! Господи, что случилось? — девушка упала на колени рядом с нами и вырвала у меня ребенка из рук. Однозначно, это и есть мать!
— Да она конфетой подавилась, не дергай ты её…пугаешь только! — непонятно откуда возьмись агрессия полезла наружу, тоже мне мать! Меня даже не смутил переход сразу на “ты”. Оставить