Меня поняли. По крайней мере, заверили, что поняли. Пришлось кивнуть, удовлетворившись этим.
— А сейчас мешок мне подгоните побольше. Нормальный такой, из-под муки.
Мешок подогнали. Порадовались, судя по лицам, что не полный попросил. Полным я его сделал сам — ну, отчасти полным. Всё-таки шестьдесят одна кость среднего размера — это не то, что можно в штатном мешочке таскать.
— Держи, — приказал я терминатору.
Тот безропотно закинул мешок на плечо.
— Охотник, — крикнула вдруг какая-то бодрая девушка, которая сегодня в поле либо не была вовсе, либо грамотно слиняла до полудня, — а что ж это у тебя за страсть-то такая?
— Страсть у меня великая и прекрасная, я вообще безумно страстный. Или ты про скелета? Это мой помощник для особо опасных работ. Новейшая разработка.
— Жуть-то какая!
— Есть такой момент. Но я с ним на сеновале тешиться и не планирую.
Я подмигнул девушке. Та, покраснев, скрылась за спинами подруг.
— Вот оно, вот! — подала голос Тварь. — Так и знала!
— Да угомонись ты, — хлопнул я кобылу по загривку. — Чего прицепилась? Жеребца, что ли, тебе найти?
От богатырского фырка Твари с неподалёку стоящего деда сдуло шапку.
— Вот ещё! Они все меня не достойны. Жалкие хлюпики.
— Ну, тут хрен поспоришь. Против тебя и Буцефал — котёнок. Кстати, насчёт котят. — Я огляделся по сторонам, но пушистого бро ожидаемо не увидел. Исчез. Надеюсь, не потому, что обиделся на кобылу. — Ладно. Валим отсюда.
От деревни мы отходили на восьми ногах, чтобы не тешить народ ещё больше. Потом я запрыгнул на тварь и повелел терминатору прыгать сзади. Тот замешкался. Я обернулся и понял причину затруднения. Волыну терминатор держал в одной руке, мешок, перекинутый через плечо, придерживал другой.
— Ну сунь ствол куда-нибудь… — сказал я.
Терминатор сунул ствол за пояс и вскарабкался на лошадь позади меня. Тупой он ещё всё-таки, учить и учить… А с другой стороны — ну его нахрен, учить. Пусть лучше тупым будет. А то знаем мы эти шутки. Начнётся восстание машин — только этого счастья не хватает.
— Домой? — осведомилась Тварь.
— Домой.
Рванули. Как на такой скорости можно было вообще оставаться живым, я не знал. Физику прикручивать к происходящему даже не пытался, списывал всё на магию. До дома долетели за каких-нибудь пять минут. Перед воротами кобыла замедлила шаг. Всё-таки верёвку она опасалась.
— Сигай давай, — сказал я. — Ты ж со мной, тебе можно.
— Убрал бы ты эту гадость…
— Не уберу.
— Кого боишься-то? Я ж с тобой.
— Ну, а если мы оба в отъезде? Кто домашних защитит?
Тварь коротко ржанула, признавая мою правоту. О том, что у меня могут быть враги, против которых она даже пикнуть не сумеет, я Твари говорить не стал. Чего зря расстраивать человека. Увидит — сама смекнёт. Впрочем — нет, не смекнёт. Тварь — это тварь, а все твари, даже если они играют за хороших, остаются туповатыми и гонористыми. Как гопота из подворотни.
Не размениваясь на разбег, Тварь сгруппировалась на месте и прыгнула через забор. Восхищённо взвизгнула проходящая мимо Маруся. Тварь, в очередной раз произведшая фурор, приземлившись, поднялась в дыбы и издала громоподобное ржание. Эффект чуток подпортил терминатор, хряпнувшийся на землю. Тварь ему этого не простила.
— Скотина, чудовище, — повернулась она к нему. — Не мог держаться? Над нами теперь смеются из-за тебя. Вот черепушку-то сейчас тебе…
Маруся и вправду хохотала, даже до слёз.
— Было тут чего весёлого в моё отсутствие? — спросил я.
— Не, — отозвалась Маруся, вытерев глаза. — Госпожа охотница ваша только пришла.
— А Захар?
— А он, наоборот, уехал. В Поречье подался.
Ясно. Захар живёт напряжённой половой жизнью. Хрен с ним, пусть тешится, нужды в нём пока особой нет.
— Обедать-то будете? Госпожа охотница уже поели.
— Не, куда там. Завтрак ещё перевариваю. Так, терминатор, мешок ко мне в башню и возвращайся на двор. Тебе тут найдут применение.
— Ой, а можно я его на стирку возьму? — тут же подхватилась Маруся. — Он так бельё отжимает — потом и сушить не надо!
— Можно и нужно. Бери. Помнишь, я тебе говорил, что к речке одной ходить опасно?
— Помню, — потупилась Маруся.
— Ну так вот: стало ещё опаснее. Поэтому без терминатора вообще за ворота — ни ногой. А стирать скоро и дома можно будет. Зря я, что ли, водопровод делал?
— Ох, как же вы его называете чудно — не выговорить!
— Сокращай. Зови Тором или Миной.
— Тором лучше. Мина — это женское ведь.
— А ты откуда знаешь, мужчина он или женщина? Может, его местоимение вообще — it.
— Ой… — озадачилась Маруся. — А ведь правда…
Никаких половых признаков у терминатора не было. Не было характерной рожи. А всё, что говорило в пользу мужского пола — это мужская одежда. Наряди его в платье — будет Мина. И ведь ни слова против не пикнет. Хоть горшком назови, только дай пострелять в кого-нибудь. Нет, конечно, если его раздеть и внимательно изучить скелет, то, наверное, можно будет определить, женский он или мужской. Но, во-первых, вряд ли некроинженер заморачивался над аутентичностью, а во-вторых, ещё я скелетный стриптиз не смотрел, фу.
Терминатор протопал исполнять указания. Кобыла поступила в распоряжение Данилы, с которым у неё наладились прекрасные отношения. Вообще, у неё в моём имении со всеми были прекрасные отношения. Данила лошадей любил по определению, Маруся Тварью восхищалась, тётка Наталья её кормила. Тихоныч только избегал, но и козней никаких не строил, так что Твари он был до фени.
А, ну и сокол, разумеется. Вот с соколом у них была непримиримая вражда, уходящая корнями глубоко в… пару недель назад.
— Земляна! — заорал я, входя. — Как насчёт немного прошвырнуться?
— Ну чего ты орёшь? — высунулась Земляна из своей двери. — Куда прошвырнуться? Меня только что так пошвыряли.
Я присвистнул, увидев ссадины и синяки на её лице.
— Ну, мать… Выглядишь — как из Обрадово до детоксикации. Кто тебя так обласкал? Дай, помогу чем.
— Помоги, — охотно согласилась Земляна. — Самой себе плохо выходит.
— Да самой себе — это вообще так, баловство одно. Идём в комнату.
Усевшись на кровати Земляны, напротив неё, я сначала прокачал Заживление до третьего уровня (минус восемь родий, да не жалко). С сим