Результат оказался нулевым – полное разочарование.
Воспоминаний у меня, можно считать, нет.
К тому, что было, ничего не прибавилось.
И я почти ничего не узнал на острове. Аббатство за эти годы окончательно разрушилось, туда лишь изредка забредали случайные туристы. Окрестности Сент-Аргана и порта были теперь хаотично застроены унылыми, безликими домами. Повсюду, откуда было видно море, то есть почти по всему острову, как грибы выросли кемпинги. Цитадель, маяк, Рубиновая бухта выглядели в точности как на фотографиях, которые я восемь лет тайком собирал дома, в Кормей-ан-Паризи. Обыкновенные виды, ничего особенного.
Обычный остров без всяких красот, куда летом толпами валят туристы.
Скучный и насквозь продуваемый ветром.
Я все это ненавижу. Ничего таинственного. Заурядный современный остров обывателей во вьетнамках и парусиновых панамах. Перенаселенный. Здесь невозможно побыть в одиночестве, собраться с мыслями. До приезда в лагерь я надеялся напасть на след отца и узнать тайну его исчезновения.
Обшарить аббатство.
Рыскать повсюду. Находить.
Ничего! Ровным счетом ничего! Ни малейшего следа чего бы то ни было.
Я томился в лагере для подростков, где мне было совсем не место. День за днем я сталкивался с очевидной, неотвратимой реальностью: моя личная история была удручающе банальной. Я жил здесь в детстве, до шести лет. Потом мой отец умер, погиб в результате несчастного случая, какого-то местного происшествия. Возможно, покончил с собой. То же самое можно сказать о матери. Я остался сиротой. Мы покинули остров. Никто из аборигенов не помнит этих давних событий.
Или никому нет до них дела.
Возможно, папа изменял маме. Возможно, у него были долги. Несомненно, что-то там было – мутное, но ничего таинственного. Я сам вдали от острова моего детства придумал все это кино.
Мне оставалось свалить в одну кучу и выкинуть все свои бредни, набраться смелости и поговорить об этом с Брижит, Тьерри или бабушкой Мадлен. Вести себя по-взрослому. Расстаться с детством, с воображаемым миром, населенным готовыми воскреснуть умершими и королевскими сыновьями, от которых скрывают их благородное происхождение и отдают на воспитание крестьянам, чтобы те тайно растили их вдали от дворца. Мне оставалось повзрослеть, разделаться с прошлым и смотреть в будущее.
В конце концов поездка на остров Морнезе оказалась полезной.
И даже необходимой.
Она дала мне возможность поставить на всем этом крест.
Окончательно.
Плеск волн убаюкивал. Открыты у меня были глаза или закрыты? Наверное, закрыты. Во всяком случае, я был погружен в собственные мысли. Впервые за десять дней я настолько ясно все понимал.
Мой отец умер, и мне надо было приехать на остров, чтобы это осознать, рассчитаться с детством и его призраками.
Прощай, папа!
Я всегда мучился с этим словом – «папа», мне невероятно трудно было его написать, произнести и даже подумать.
Но это в последний раз, и я готов сделать усилие.
Прощай, папа.
Решено – отныне я стану самостоятельным!
В этом дебильном лагере мне осталась всего неделя, и я продержусь. К тому же через четыре дня меня навестят Брижит и Тьерри. Приедут в мой день рождения, 19 августа. Они тоже воспользовались случаем вернуться на остров. Может, хотят присмотреть за мной. Может, им тоже надо поставить крест на смутном периоде их жизни. Или соскучились по старым друзьям? Не исключено, что они просто решили доставить мне удовольствие.
Нет, я не превратился в наивного дурачка.
После лагеря мы проведем вместе на острове несколько дней.
Я похороню прошлое.
Здравствуй, жизнь!
Я открыл глаза и окунулся в солнечный свет. Мне было хорошо, очень хорошо. Наш парусник незаметно отнесло течением. Арман все еще спал. Я немного посидел, не думая ни о чем, но внезапно затарахтел мотор лодки Йойо и Стефани, я дернулся, Арман проснулся.
– Хватит отдыхать! – заорал Йойо. – Возвращаемся. И я надеюсь, что на этот раз мне не придется тащить вас на буксире!
Что правда, то правда, нам редко удавалось самим добраться до входа в порт. Ветер всегда исхитрялся дуть в свое удовольствие и не туда, куда надо. Я тряхнул сонного Армана:
– Давай, друг, шевелись.
Несколько секунд он тупо на меня таращился.
– А? Что?
– Пора возвращаться!
– Не будем ждать, пока они возьмут нас на буксир?
– Йойо, похоже, сегодня не настроен нас тащить.
– Этому придурку больше нравится прохлаждаться со Стеф. Не выйдет! Клиент всегда прав. Зарплату он получает от нас. Йойо платят не за то, чтобы он у меня под носом клеил подружку.
– Арман, ты увлекся…
Но он размахивал руками до тех пор, пока не вернулись Йойо со Стефани.
– Йойо, у нас не получается.
– Да вы и не пробовали, – вздохнула Стефани.
– Пробовали – не вышло!
– Арман, ты чистое наказание! – Йойо разозлился.
– Ты прекрасно знаешь, – ответил недомерок, – что даже если мы будем очень стараться, то раньше чем к двум не доберемся. А к этому времени все девчонки на пляже уже оденутся.
Стефани расхохоталась, а Йойо вздохнул.
– В последний раз тащу эту обузу. Завтра я вас разделю!
– Завтра у нас нет занятий, – возразил Арман. – Завтра четверг, а по четвергам мы на стоянке.
– Тем лучше, отдохнем от вас, – сказал Йойо, накидывая канат.
Тренер доставил нас в порт на буксире, мы добрались раньше всех. Многие возмущались, видя, что мы их обгоняем.
– Под парусом, как все! – орали они во все горло, стараясь перекричать шум мотора.
Арман, окончательно проснувшись и разгулявшись, выдавал направо и налево неприличные жесты. Ветер, как мне показалось, разом утих. Наши из лагеря трудились в поте лица без особых результатов. Вытащив лодку на песок, я сел рядом и стал ждать отстающих.
Небо было ясное. Солнце пригревало сквозь тесный спасательный жилет, я чувствовал приятное тепло.
Арману все было мало. Стоя на пляже и выпрямившись во весь полутораметровый рост, он вопил остальным:
– Чего вы там копаетесь? Шевелитесь! У нас полно дел. У меня сегодня вечером свиданка.
Почти всех это смешило. Они-то обожали ходить под парусом. Фанаты. Так что глупые шутки Армана их не задевали. В конце концов я решил, что мне здесь скорее хорошо. Солнце иногда проглядывает. Вокруг ровесники, почти всегда готовые повеселиться. В лагере есть несколько девушек – правда, ни одну настоящей красавицей не назовешь, хотя я с самого начала с ними почти не разговаривал, а девушки часто хорошеют, когда узнаешь их получше. Они, наверное, примерно так же думают про нас. Последние дни в лагере могли бы пройти приятно, если бы я немного постарался, если бы оставил призраков в чулане и согласился быть нормальным подростком.
Не зацикленным на себе.
Договорились?
Воспрянув духом и преисполнившись лучших намерений, я схватил свой парус и потащил его в лагерь. Через стоянку я прошел, не задев ни одной припаркованной машины.
Впервые!
Порт к