Когда у тебя есть только любовь
Я принес вам камень
В шести футах под землей ты еще поешь…
Несколько вырезанных на мраморе слов приветствуют путников.
Прохожий
Человек под парусами
Человек под звездами
Поэт благодарен тебе за то, что ты прошел здесь
Титина кивает мне. Похоже, я ее застукала, когда она дремала, вместо того чтобы писать.
Мне очень нравится Мартина, больше всех остальных из нашей пятерки. Я даже начинаю любить Бреля, ее любимого певца, от которого здесь, на острове, некуда деваться. Кажется, до того, как сюда приехать, я знала не больше пяти его песен…
Покусываю ручку. Не могу сосредоточиться. Вспоминаю свою короткую прогулку по лесу с Маймой.
Пять участниц.
Пять тики.
Кто есть кто?
Мари-Амбр, мама моей подружки Маймы, благополучная блондинка, жена полинезийца, который сколотил состояние на выращивании черного жемчуга, очень похожа на накрашенную, с откачанным жиром и закачанным силиконом вариацию тики с украшениями — божество денег и внешности.
Датчанка Фарейн, майор полиции, могла бы претендовать на тики ума.
А остальные?
Титина лет двадцать ведет блог «Эти слова». Каждое лето она возит детей из Схарбека, брюссельского предместья, на пляж в Остенде, у нее десяток кошек… По-моему, ее как раз и окутывает мана доброжелательности.
Остаются тики таланта… и тики смерти.
Элоиза и я!
Я поднимаю глаза, неспособная сосредоточиться на задании, которое дал нам Пьер-Ив.
Начать с исчезновения. Придумать, что случилось дальше…
Я наблюдаю за деревней, она похожа на макет, населенный крохотными человечками. Замечаю Майму, бегущую по тропинке к пляжу. Янн ждет ее у черных скал, обеими руками прижимая к себе белые бодиборды. Чуть подальше Мари-Амбр и Фарейн работают за столами для пикника, сидя лицом к океану. Только они и устроились поближе к воде. Деревенские дети сейчас в школе, а немногочисленные туристы где-то бродят.
Дневник Маймы
Серфинг на Хива-Оа
— Ты правда полицейский?
Чтобы показать Янну, как сильно в этом усомнилась, я скользнула взглядом по его майке в пальмах, по ярко-розовым шортам и снова уставилась на майку.
— Жандарм, — ответил он. — Капитан жандармерии. Бригада в Нонанкуре, это рядом с Дрё, но уже Нормандия. Там все разгуливают в бермудах и носят рубашки в цветочек, немножко как в сериале «Полиция Гавайев».
Ага, как же!
Я забрала у капитана одну из досок.
— Все равно не похож ты на полицейского. Не то что твоя жена. Зато она не похожа на писательницу.
Мы дружно повернулись к Фарейн, которая сидела в двух сотнях метров от нас, склонившись над своими листочками и пристроив рядом с собой бутылку воды и несколько книг.
— Она пока что не писательница, — признал Янн. — Но думает, что да.
Взглянув на маму, которая сидела чуть подальше, тоже лицом к воде, я перелезла через каменную дамбу, защищающую деревню от внезапных припадков ярости океана, и спрыгнула на черный песок двумя метрами ниже.
— А ты, капитан, что здесь делаешь?
Янн, в свою очередь, оседлал дамбу. Далеко не так ловко, как я. Поерзал и только после этого ответил:
— Моя жена — майор полиции, служит в Центральном комиссариате пятнадцатого округа Парижа. Она зачитывается книгами Пьер-Ива Франсуа. Вместе с тысячами других читательниц она участвовала в этом конкурсе, устроенном его издателем. Литературная мастерская, неделя вместе с автором на краю света! Она не то выиграла конкурс, не то ей это выпало по жребию, толком не знаю. Неделя на Маркизских островах! Само собой, я поехал с ней.
Угу… Странно, но почему-то я совершенно не поверила в эту историю про полицейскую суперзвезду, мечтающую стать еще и детективной звездой. Потом разберусь… Бросив доску на пляже, я направилась к воде. Ноги по щиколотку утонули в песке, как будто их облепили тысячи муравьев. Стягивая шорты и майку, я крикнула Янну:
— А ты, капитан, читать не любишь?
— Да нет, не очень.
Оставшись в одном бикини, я пошла навстречу волнам. Обернулась к жандарму — тот осторожно пристраивал свои сандалии на полоске сухого песка.
— Да ты и спорт не очень-то любишь. Настоящие спортсмены, прилетев сюда на неделю, топают к водопаду или ныряют метров на тридцать, чтобы посмотреть на морских дьяволов, а не шлепают во вьетнамках. Ты хоть на доске-то кататься умеешь?
— На водных лыжах катался… — рассеянно ответил Янн. — За баржами на Эре.
Он высматривал что-то среди черных камней в конце пляжа, там, где паслись на привязи две лошади. Странно. Я тоже посмотрела в сторону изрезанного рифами берега.
И мой взгляд остановился там же.
Я вспомнила разговор за обедом, слова Пьер-Ива, упражнение, которое он придумал.
Каким бы невероятным это ни показалось, вымысел только что обернулся реальностью.
Моя бутылка в океане
Глава 3
Заставляю себя отвести взгляд от черного пляжа, сосредоточиться на белой странице.
Ручка вьется над ней, вместо того чтобы писать.
Пять участниц, пять тики…
Я решительно неспособна сосредоточиться на задании ПИФа. Ни о чем не могу думать, кроме маны.
А вдруг я ошиблась?
Вдруг не каждая из нас должна найти свое божество, а надо приручить их все? Как набор качеств, которые надо в себе воспитать.
Поскольку начало романа мне не дается, пишу на листке пять слов.
Чуткость
Воображение
Ум
Уверенность
Решительность
Если вдуматься, я, пожалуй, ничем не выделяюсь, у меня нет никаких особых талантов. И я прекрасно знаю, что некоторые девушки одарены всем, и щедро, всеми пятью манами. По каждому предмету десять баллов из десяти.
Искать свою ману? Ну допустим… А что, если все это жульничество? Все равно что спросить у двоечника, какой предмет у него любимый, чтобы ему не так тошно было рядом с отличниками, которые вкалывают даже на тех уроках, которые ненавидят.
Я выдираю страницу. Комкаю ее, заталкиваю поглубже в карман.
И все же я хочу в это верить!
В свою ману.
В свой роман.
Не могут быть иллюзорными эта сила, которая заставляет меня складывать вместе слова, эта одержимость фразами, этот свет, притягивающий меня с тех пор, как я научилась читать.
Главное в жизни для меня — это писать.
Писать роман. МОЙ роман.
Я готова жизнь отдать взамен, я готова ею пожертвовать, истязать себя ради того, чтобы извлечь из этого ощущения, раны и ожоги придадут силу страницам, которые прочтут другие.
Пьер-Ив может это понять. Он выбрал мое письмо, выбрал Клеманс Новель почти что из тридцати двух тысяч читательниц.
Пьер-Ив это поймет. Этот пыл.
Но для начала я должна сдать ему безупречную работу.
Ну, Клем, птичка моя, встряхнись!
С ужасом смотрю на чистую страницу, машинально перебирая красные зерна моего ожерелья, которое должно приносить удачу.
Начать с исчезновения. Придумать, что случилось дальше…
Опускаю ручку, готовлюсь написать первое слово, как пробуют пальцем ноги ледяную воду… и тут снизу доносятся крики.
Я вскидываю голову. Какого черта! Только собралась начать.
Кричит Майма.
Вижу, как она размахивает руками. Рядом с ней, на черных камнях, Янн. У их ног аккуратно сложенная одежда,