Я бы тоже заподозрил что-то неладное. Хотя не исключено, что меня Плюшке и удалось бы провести — ну, или я бы сам поддался, прикинувшись, что поверил.
— Ванная вон там, — Вика покачивает подбородком в сторону выхода из гостиной этого маленького домика, и на мордочке у Плюшки проступает вселенская скорбь. Чтобы оказаться в ванной, ей все-таки придется пройти мимо мамы и спалиться с этой несчастной коленкой.
— Показывай уже, Мария Ярославовна, — печально вздыхает Викки, и у меня аж дергается глаз. Первый раз она при мне называет нашу с ней дочь вот так, с моим отчеством.
Тихий смешок Светланы, сидящей рядом с Викки и с удовольствием наблюдающей за разворачивающейся перед её глазами сценой, заставляет мой глаз дернуться еще раз.
Она здесь. И она совершенно точно бдительно за мной наблюдает. Не то чтобы жутковато, но все-таки — землю под ногами пошатывает.
Машка виновато шлепает к маме, чуть ссутулившись, явно в уме представляя себе тысячу ужасных кар, а Викки только болезненно морщится, разглядывая лохмотья джинсы на колене.
А потом — пристально уставляется на меня.
— И кто это тут разрешает детям лазить где попало? — вкрадчиво, правда уже без положенной Маруське мягкости интересуется Вика, пока я пытаюсь нацепить на лицо покаянное выражение. Судя по всему — я с ним сильно запаздываю.
— Я! Я признаю свою вину, госпожа судья, и беру всю ответственность за это ужасное событие на себя. Готов понести наказание. Поставите меня в угол? — отыгрывая раскаянье до конца, интересуюсь я.
Викки недовольно щурится, явно напоминая мне свое пресловутое “между нами ничего не изменится”, но уголки её губ слегка подрагивают, будто она все-таки подавляет в себе улыбку.
— Идем, горюшко, обработаем твое ранение, — Вика сжимает плечо нашей дочери и утаскивает её наверх, по всей видимости, к аптечке.
Оставляет меня наедине со Светланой. Да-да, мы оба с ней именно этого и ждали.
Обменяться с Клингер спокойными улыбками уже оказывается сложнее, чем сообщить Вике о дурацкой ссадине. Ну, спокойная улыбка получается у меня, у Светланы же она ледяная, ни больше, ни меньше.
— А ты со мной здороваться собираешься, Ярослав Олегович? — в тоне Светы слышится что-то такое, что мерещится тем несчастным, чью шею уже обвил плотным кольцом собственного тела удав. Щелк — и шея будет сломана…
— Здравствуй, Светлана, — я киваю и прохожу уже в саму комнату, приземляясь на тот самый пуфик, который мог чуть ранее спасти Машку от разоблачения, — будем говорить, или?..
Света задумчиво склоняет голову набок, будто прикидывая — найдется ли у меня хоть пара слов, которые она примет за годные.
Со времени нашего с ней первого разговора прошло уже полноценные три недели. И я знаю, что она была в курсе иска, не понял только одного, где задержались обещанные Клингер санкции. Неужели Эд смог меня выгородить в её глазах? Эд? Да он в жизни не будет заниматься этой ерундой и вникать в чьи-то разборки. Если бы я стал причиной его проблем с женой — я бы все равно возымел ряд проблем. И на своей шкуре бы уже ощутил накрывающее мою ближайшую жизнь похолодание.
Значит… Она нашла повод для ожидания все-таки?
Клингер же снова притягивает к себе бокал, делает из него один глоток и продолжает меня томить своим молчанием. Мафиозная мать, чтоб её.
— Не мучайся, Ветров, я ждала суда, — тихонько и будто слегка в сторону роняет Светлана, снова оставляя у меня ощущение, что все мои мысли у неё как на ладони. И, нужно сказать — она единственный человек из мне знакомых, который действительно может сказать такое.
— Я предполагала, что ты предложишь Вике мировое соглашение, — продолжает Светлана неторопливо, — или отказ от части иска. Или что ты предпочтешь прыгнуть с моста, но не разочаровывать меня.
Я немножко фыркаю, находя последний вариант слащавым и негодным, но все же переспрашиваю.
— С чего бы тебе давать мне передышки?
— Передышку? — Светлана насмешливо хмыкает, запрокидывая голову. — Я дала Вике контакты адвоката, который точно бы не дал тебе забрать у неё мелкую. А после трех недель ожидания мне было бы гораздо обиднее все-таки убедиться, что ты конченый мудак и провел меня.Такой ведь заслуживает наказания от очень злой Клингер, не так ли, Ярослав Олегович?
— Спасибо, Светлана, но я как-нибудь переживу, — фыркаю я.
— Ну, конечно, — сладко и в то же время безжалостно ухмыляется Света, — ты предпочел бы, чтобы твоим наказанием занялась Вика, не так ли?
А вот этот вопрос все-таки выбивает в нашем коротком вербальном поединке паузу. Довольно острую на вкус. И ответ я подбираю не сразу. Но подбираю.
— А её наказание я еще не заслужил.
— Что ты там не заслужил, Ветров, — с ехидцей уточняет Викки, уже снова спускаясь по лестнице и держа в опущенной руке несколько тонких учебников сразу, — хотя можешь даже не рассказывать, я уже согласна. Что бы это ни было — ты не заслужил.
Коза.
От её возобновившихся попыток меня подколоть становится слегка теплее. В конце концов, это уже не холодная война с полной тишиной.
Машунька, чуть прихрамывая на больную коленку, сбегает следом за мамой и устраивается за столиком, раскладывая по нему учебники.
— Извини, Свет, у нас есть уроки, — Вика виновато улыбается, но Клингер беззаботно пожимает плечами.
— Это я тут явилась без приглашения, — самокритично замечает она, — и я же никуда не уйду, мне дали вольную до вечера, а я давно с тобой не виделась. Не пообщаемся, так хоть посмотрю примерно, что меня ожидает в будущем.
— Можно подумать, ты видела мало семей с детьми, — хмыкаю я, придвигаясь ближе к столику и Машке заодно. Хочется все-таки быть к ней и Вике поближе.
— Ну, немало, но долгое время я не знала, что в моей жизни появится Эд, и на сто процентов была уверена, что своими детьми не обзаведусь, — Света косится на меня с таким видом, будто не понимать разницу действительно грешно, — а сейчас у меня-таки есть и свой ребенок, и чему учиться у других мамочек тоже нарисовалось.
— И ты будешь делать с Алексом уроки? — с любопытством интересуюсь я. — Будешь отвлекаться на такие мелочи? А как же твоя работа?
— Почему нет? — задумчиво откликается Света, разглядывая Вику и Машку. — Я ведь родила Алекса, не чтобы подарить его