Да и поговорить нам, судя по всему, есть о чем…

— Конечно, навещу, может быть, завтра?

— Было бы волшебно.

Ох, вряд ли ты так будешь думать, Ник, после моего визита…

Тело за мной приходит в движение. Я осознанно отстраняюсь от самой страшной мысли, кто бы это мог быть, вариантов у меня на самом деле очень немного. Но…

Все против меня.

И мужские руки крепче прихватывают меня за талию, плотнее придвигают к себе.

— Ну, с добрым утром, родная, — сопровождается поцелуем в плечо. Еще и об шею мне своей щекой небритой трется! Да что он там о себе возомнил?

И все-таки, господи, спасибо, что он сказал свое «доброе утро» шепотом! Иначе… Пока на прямой линии Ник… Это было бы… Кхм!

— Ник, я тебе перезвоню позже, ладно?

Сбрасываю вызов я торопливо, даже не дождавшись ответа, пока сердце прыгает где-то в горле. Твою мать! Твою, Виктория Титова, мать, да научить тебя не пить, и не делать глупостей по пьяни!

Переворачиваюсь лицом к «соседу» я уже практически в панике, потому что почти догадалась. И совсем не готова оказываться лицом к лицу с правдой.

Да!

Да-да-да — все я угадала верно! И одно только тихое «не-е-ет», которое достается только той подушке, в которую я уткнулась лицом. Лишь бы не видеть этой довольной, ужасающе выспавшейся рожи…

Память услужливо подбрасывает горсточку мелких «паззлов» о вчерашнем вечере.

«Это все, что ты можешь. Молча уйти. Молча вышвырнуть…»

Я это сказала? Ему? Боже, почему я не родилась немой, а?

Ведь достаточно было того, что я ему высказала в первый раз. Ведь самое верное решение — делать вид, что меня уже не волнует его уход. Все что угодно, но не это. Ведь есть куча всего другого, к чему я могу выдвинуть претензии. И почему из раза в раз из меня лезет именно это?

Если бы я могла — я бы расковыряла ветровскую черепушку, чтобы узнать ответы на свои вопросы. Что было? Чего не было? И почему не было?! Настоящее почему, а не то, что он мне там наплел…

«Я тебя хочу… Но не так… Ты не в себе» — припоминаю, осевшее где-то на краю сознания. Правда? Глюк?

Это не может быть Ветров. Это не могут быть его слова. Да, с каких пор я для него не девочка для развлечений? С каких пор он отказывается от того, что ему фактически положили в руки? Да он же только хотелками своими и живет. Чего еще ему от меня может быть нужно?

Горячие пальцы касаются моей спины. Сейчас я ощущаю все настолько остро, что, кажется, от этих пальцев расцветают на моей футболке обугленные круги.

— Вик, ну скажи что-нибудь…

Ну, раз ты так просишь, дорогой!

Я резко сажусь, покрепче прихватываю подушку, обнимая её, будто есть шанс укрыться от этих бесцеремонных, бессовестно-синих глаз.

— Что! Ты! Тут! Делаешь!

— Я тут спал, — невозмутимо откликается Яр, закидывая руки за голову, — ты меня попросила. Не помнишь?

Увы…

Лучше бы я не помнила!

Черт побери, это вино! Черт побери, Клингер, что его притащила!! И черт — побери уже наконец меня!!!

Яр такой спокойный, что не возмущаться этому просто невозможно. Просто смотрит и ждет нахлобучки. И как я могу его разочаровать в таком случае?

Я только-только набираю в грудь воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой на тему — куда именно Ветрову нужно идти и с какой скоростью, как тихонько поскрипывает дверь спальни.

— Доброе утро, мамочка, — позевывает мое сокровище, и тут же добавляет с ощутимо возросшим оптимизмом, — и доброе утро, папочка!

Черт. Черт-черт-черт!

Когда я оборачиваюсь — Маруська сияет как начищенный пятак. И я не успеваю ничего сказать — она с разбегу плюхается к нам, между мной и Ветровым, и одной рукой обнимает его, а второй — тянется ко мне.

Господи…

— Ну, иди уже к нам, мамочка, — насмешливо роняет Яр, сползая поближе к Маруське. И его взгляд как вызов, вызов мне самой — осмелюсь ли я оказаться к нему ближе, или…

Маруська куксится, недовольная моей задержкой. Для неё все по-другому. Для неё мама и папа рядом, не ругаются, какое счастье, а может быть, уже даже помирились!

Я с искренней ненавистью отшвыриваю от себя подушку, взглядом рассказываю Ветрову, с каким удовольствием я бы врезала ею по его наглой морде. Раз десять.

Ладно. Я дам моей дочери эти семейные обнимашки, а потом объясню, что нет, мы с её папой не помирились. И не вместе. И не все так просто. Просто… Просто ему спать было негде, я его пожалела и разрешила ему остаться, и так далее... Мать Тереза, блин.

Надеюсь у Ветрова хватит совести не рушить мою легенду.

Я опускаюсь обратно на простыню, позволяя Маруське прихватить и меня за шею, опуская свою руку на её спинку. Ох, сокровище мое, ты даже не представляешь, сколько всего твоя мама ради тебя готова вытерпеть.

Даже твоего папу рядом. Дозированно, конечно, но все-таки.

Будто подслушав мои мысли, Ветров касается моего локтя пальцами. Горячими, сухими и совершенно наглыми. Какого черта он себе позволяет?!

Я вздрагиваю, как от удара током, распахиваю глаза и практически тут же утопаю в ультрамариновых, бездонных, раскаленных озерах глаз Ветрова.

Он может этим взглядом брать в плен целые города…

Взгляд мужчины. Настоящего, сильного, безжалостного хищника. А я его помню совсем мальчишкой...

Его пальцы никуда не убираются, а сбегают вниз по моему запястью, к кисти рук, оставляя за собой будто самую настоящую полоску ожога.

На языке у меня вдруг становится так сухо, как очень давно не было.

— А кто тут не чистил зубы? — на самом деле сказать это без запинки у меня получается ценой очень больших усилий. И разорвать наш с Ветровым контакт взглядов у меня с первого раза не получается. И со второго тоже...

Но все-таки Маруська виновато шевелится и сползает с кровати, и мне удается самой отвернуться и побороть это чертово наваждение. И сбежать. Быстренько сбежать, прихватив в охапку свою одежду, заныкаться в спальне Маруськи, чтобы отдышаться и привести в порядок хотя бы мысли.

Нет, я не должна позволять этому работать. И влиять на меня! Нужно взять себя в руки. И озаботиться завтраком. Его можно было заказать, конечно, как мы сделали вчера с ужином, но я, узрев в планировке дома кухню, запланировала нормальный человеческий завтрак, возможно даже немного шикарный, но все-таки.

Мы даже заехали закупиться продуктами вчера с утра, так что теперь мне есть из чего наколдовать омлет и с чем поджарить гренки.

Готовка отвлекает. На некоторое время, по крайней мере. Пока в эту самую кухонку не вторгается Ветров. Казалось бы — всего