— С кем хоть ты спорил? — меланхолично интересуюсь я, оглядывая почти пустой зал ресторана конного клуба. Этот зал даже бронировать не нужно, тут и так в полдень воскресенья совершенная тишь.
— Угадай сам, — бесстрастно откликается Козырь, глядя куда-то в даль и явно прикидывая чью-то казнь, — кто осмеливается играть со мной в игры, без перерывов на обед и выходные?
— Ты мог бы не подсказывать, — я чуть улыбаюсь, передавая Клингер мысленный привет, — и что ты ей проиграл?
— Яхту, — без малейшего сожаления по проигрышу пожимает плечами Эд, и раздраженно кривит губы, — ну наконец-то.
Про себя отметив, что губа у Светы — ой, не дура, я тоже разворачиваюсь в сторону окна. Через него видно, как паркуется у ресторана серебристая стильная спортивная тачка японца. А еще видно то, от чего я инстинктивно напрягаюсь, подтягиваясь вперед.
Викки.
Сбоку от водителя, неторопливо отстегивается, пока Ютака огибает машину, чтобы открыть перед ней дверь и подать руку.
— Она сказала, ты дал ей водителя, — тихо произношу я, бросая косой взгляд на Эда, — отказалась, чтобы её подвез я под этим предлогом.
— Я присылал, вместе с нашей няней, — Козырь ехидно щурится, — а нечего было ночью филонить. Обидел девочку, пренебрег, она и предпочла тебе другого. Он филонить не будет. Сразу на ужин с переходом в завтрак зазывал.
Второй посыл за эти сутки у меня выходит коротким, тихим, но емким. Козырь выслушивает его внимательно и до конца, а потом тихонько хлопает ладонью по столу.
— Все, завязываем.
Команда была излишней. Я уже и сам стер с лица все лишние эмоции, придав ему деловито-заинтересованное выражение. Хотя смотреть, как Ютака с самодовольной ухмылочкой шагает рядом с Викки — в совершенно неприемлемой близости, оказалось довольно… кровопролитно.
Усугубляется все еще и тем, в каком именно виде Викки пришла на эту встречу. Никто не просил её соблюдать дресс-код, встреча носит слегка неформальный характер ввиду своей внезапности, но моя жена постаралась соответствовать ситуации, переодевшись из обычных джинс в сдержанного покроя платье мятного цвета.
Пусть Викки и пыталась сделать менее яркой собственную женственность, отдав дань деловому характеру переговоров, но убранных в высокий хвост волос для этого недостаточно.
Вид на шею, высокую, красивую и неописуемо чувственную, оказывается слишком хорош, чтобы вот так просто взять и оторвать от него глаза. На языке у меня снова становится сухо. Скорей бы получить свое право приникать к этой шее губами и слушать тихие стоны отклика.
Ещё чуть-чуть — и я буду заводиться на один только мизинец ноги этой упрямой женщины. А наши отношения проще не становятся ни на градус.
— Иногда я думаю, на кой черт моя жена берет с собой в поездки столько тряпок, — меланхолично роняет Эд, — а потом оказывается, что платье “на всякий случай” обязательно пригодится. Спасибо, Виктория, за вашу неожиданную готовность к любой ситуации. И за то, что выручаете нас сегодня, разумеется, раз уж Николай Андреевич изволил прилечь на больничный.
Это не платье “на всякий случай”. Это видно и по легкому румянцу смутившейся Викки, да и по самому виду этого предмета одежды. Платье для привлечения внимания. Достаточно сдержанное, чтобы не выглядеть отчаявшейся и доступной, достаточно яркое для красноречивого намека.
Она ехала сюда соблазнять Ольшанского?
Я догадывался об этом и раньше, но сейчас внутренности снова выкручивает ревнивым спазмом.
Ох, дорогая, и получишь ты трепку за все это. Даже за то, чего не было! Достаточно и того, что ты об этом думала.
— Что-то случилось с Маратом, Виктория? — меж тем деловито уточняет Эд. — Или господин Такахеда заинтересовал вас больше?
— Марат пробил шину, сейчас меняет колесо, — негромко откликнулась Викки, опуская ладони на колено, — я хотела дойти пешком, но господин Такахеда как раз проезжал мимо и любезно предложил мне помощь. Мои каблуки выступили на его стороне.
Пробить колесо? На территории конного клуба, на которой все проездные дорожки выметены, даже больше того — вылизаны?
Личный водитель Козыря не мог настолько облажаться.
Интересно, Ютака сюда один приехал, или как и Эд — прихватил с собой несколько человек из собственной прислуги? И где в это время были они?
— Я просил называть меня по имени, Виктория-сан, — с легкой насмешливой укоризной замечает Ютака. Японец сидит в расслабленной позе, да и судя по выражению лица — не особенно напряжен.
— А я не соглашалась выполнять вашу просьбу, Такахеда-сама, — ровно откликается Викки, и где-то внутри меня взлетает в небо первый залп фейерверков.
Только вот взгляд Ютаки, адресованный моей жене, мне совершенно не нравится. Это даже не Ольшанский, в его интересе к Викки чувствовалась какая-то легкость. Внимание же Ютаки приобретает все более откровенный и насыщенный характер. Он смеет её хотеть. Нагло и демонстративно игнорируя меня, сидящего в двух шагах. У него в запасе есть лишняя жизнь?
— Давайте уже приступим к нашим делам, — холодно напоминаю я, тут же получая нужную реакцию — взгляд младшего Такахеды наконец отрывается от моей жены и становится более деловым.
И все-таки этот щенок явно удовлетворен моим бешенством, прорвавщимся наружу. Желание подкараулить его где-нибудь в самом углу и "поговорить с ним по душам" становится все более навязчивым. Но это не посыл Козыря в шутливой форме и при отстутвии любых свидетелей этого неформального общения. Подобные фортели мне Эд не спустит.
Черт бы побрал этого японца!
Согласно официальной предыстории, у Ютаки возникло для Эда какое-то деловое предложение, которое якобы споткнулось об языковой барьер и его вообще нельзя было обсудить без профессионального переводчика, ну и на всякий — без юриста, который мог бы внести свои веские коррективы по сути.
То, что сам Эд разговаривал на трех языках, как будто они были ему родными — история другая. По какой-то одному ему ведомой причине Козырь Такахеде подыграл, притворившись, что да, языковой барьер все-таки есть, есть недопонимание, и без переводчика тут нельзя. Так-то он мог обойтись на предварительном обсуждении дел и без Викки, и без меня.
Вот только Эд в последнее время вел себя несколько странно и перед японцем частенько пасовал, когда вполне мог продавить свою позицию. Правда чаще всего это случалось в очень узкой компании, формально, только я один это и наблюдал, но я уже настолько привык к тому, что у действий Козыря всегда три или четыре двойных дна, что недоумевать предпочитаю молча, и даже не выказывая ни малейшей эмоции на лице.
Как и сейчас.
Такахеда торгуется за увеличение инвестиционного