— А сам? — я жалю его скорее по инерции.
— Я не могу, Вик. Внятно — не могу. Мне нужно все тебе показать. Те фотографии, результаты экспертиз. Без них — это звучит вот так…
Ветров кривится и делает широкий жест рукой, будто пытаясь охватить все слова, что сейчас произвел на свет.
И сам понимает, что вся его история звучит бредово?
Неужели он и вправду может сей бред доказать?
Или просто заморочился и подготовил “доказательную базу” заранее?
За три года семейной жизни с Ветровым я о его брате знала в основном только то, что он у него есть в наличии.
Наверное, сама виновата, не особенно хотела знакомиться со всей семьей Яра, была уверена, что они воспримут меня не лучше его отца.
Конечно, был и положительный момент — свекровь, которая нас частенько навещала и регулярно интересовалась, когда это мы надумаем обогатить семейство Ветровых своим чадом, но она по моему ощущению была больше исключением. Светской львицей, с тремя уже прекрасно функционирующими бутик-отелями.
Мужчины “клана Ветровых” даже заочно мне казались копиями моего свекра. И мне не особенно хотелось, чтобы меня терпели сквозь зубы как неописуемую блажь одного из членов семьи.
А Яр…
Яр позволял мне это. Будто и сам не горел желанием делиться мной с кем-либо.
Так это казалось мне тогда.
Потом придумывалось кое-что похуже, и что он нарочно не знакомил меня с семьей, в том числе.
— Поедешь со мной? — мольба в глазах Ветрова смотрится невозможно. — Выслушаешь?
Он не просит. Он — никогда так не просит.
Не просил раньше...
— Я подумаю, — я пытаюсь спасти себя от поспешного решения, хотя уже почти уверена, что именно решу, — отвези нас домой, если тебе не сложно. Ответ я дам, когда приедем.
Ветров кивает, без лишних слов, но в глазах его при этих моих словах будто начинает теплиться жизнь.
А мне ужасно хочется попросить его стать привычным мудаком обратно.
С тем Ветровым было проще. И ненавидеть его было легко.
Я отдаю Яру наши вещи, невесело прохожу мимо запертой машины Ника — я оставила ключи у администратора, Ник сказал, что его сестра должна в ближайшие дни заехать забрать и его вещи, и машину.
Сколько всего произошло по вине этого дурацкого спора? Сколько запуталось?
И как четко прояснилось — что нет смысла красть время Ника. Сейчас, пока я еще не разобралась с той дурацкой частью, что все еще зациклена на Ветрове — нельзя. Это попросту подло.
Ник большой и взрослый мальчик, должен меня понять.
Маруську я забираю не только от няни Козырей, но и от Светы, которая неожиданно охотно восприняла идею провести в компании моей мелкой половину дня. Утверждала, что хочет прицениться, Козырь, мол, требует с неё еще и дочь...
— Что-то ты поздновато, Викуля, — с ласковым ехидством шепчет мне Света, когда мы обнимаемся на прощанье, — была ужасно занята, да?
У меня вспыхивают щеки. Такое ощущение, что у меня на лбу написано, чем я занималась и с кем именно.
— Плакала моя яхта, однако, — совсем уж непонятно, но тем не менее абсолютно безмятежно улыбается Света, а потом ловит меня за пальцы, — приезжай с мелкой ко мне в выходные. Если надо, я даже машину за вами пришлю.
— У меня есть право на отказ? — смеюсь я, но на самом деле это не всерьез.
Я рада этому приглашению. И дружить со Светой мне на самом деле приятно.
— Ага, и на расстрел тоже! — откликается Света, делая страшные глаза и обещая мне тысячу разных кар за уклонение от встречи с ней.
Маруська, вопреки тому, что мы уезжаем от её обожаемых лошадок, скачет вокруг меня, приплясывая как её возлюбленный Милорд на выездке. Впечатлений у малявки море.
Козырь, не мудрствуя лукаво и не изобретая велосипед, сегодня оплатил ей второй урок, пропустив мое возмущение мимо ушей.
— Босс платит, наслаждайтесь, — уронил он тогда невозмутимо.
Как следствие — впечатлений от конной прогулки с тренером у Маруськи было столько, что хватило на половину нашей долгой дороги домой.
Я не особенно вмешивалась, лишь слушала, как осторожно Ветров переговаривается с Маруськой. Будто радуясь каждому её слову.
Либо он ужасно талантливый актер, либо…
Нет. В это я пока верить отказываюсь.
Этак и поверить ему во всем недолго. Обойдется.
Я абсолютно права — мы добираемся до Люберец уже почти в десять. И Маруська к этому времени успевает задремать в своем автокресле.
Ветров выбирается из машины, чтобы взять её на руки и занести в дом.
Уже в лифте я наконец поворачиваюсь к нему, гляжу, с каким теплом он смотрит на Маруську, и дозреваю с ответом.
Точнее — с тем, чтобы позволить ему быть озвученным. Сам этот ответ был таким сразу, и повлиять на него я не смогла.
— Пока мы доберемся до Москвы, уже ночь наступит. Влад будет рад, если мы притащимся к нему в такое время?
— Он прилетел два часа назад, привез новости, мы обговаривали ночную встречу, —Ветров поднимает на меня взгляд, и такое ощущение, что вместо глаз у него полыхают горящие угли, — ты все-таки поедешь к нему?
Любопытство сгубило кошку. И не одну её.
— Этим ты ничего у нас не спасешь, Яр, — я отрицательно покачиваю головой, просто припоминая объем его кармического долга, — но я хочу дослушать эту сказочку до конца.
— Этого мне хватит, — Ветров торопливо кивает, будто это уже большое одолжение.
Картина маслом “Раскаивающийся бывший муж”. Никогда не думала, что увижу, и уж точно не допустила бы и мысли, что поверю — пусть даже на крошечку, на самую мизерную. На полмизинчика.
Вот на эти самые полмизинчика я — наивная идиотка. И судя по всему — без шансов на излечение.
Ладно. Это всего какие-то полмизинчика. Что такого мне может рассказать брат Ветрова, что это возьмет и все изменит?
23. Вести с полей
— Братец, ты что, обратился к религии? Если нет, то с чего ты рассчитываешь на свершение чудес? — при виде нас в дверях его кабинета Влад заинтересованно поднимает брови. Меня в компании Вики он точно не ждал, а предупреждать его я не стал.
— Ну, если ты выступаешь в роли бога истины и прозрений, то пожалуй, рассмотрю этот вариант, — хмуро морщусь я. Настроение все глубже скатывается в минуса, и напряженное личико Викки только это усугубляет.
Ничерта не меняется, все делается только хуже.
— Посмотрим, — улыбка у братца многообещающая, — только учти, мне приносить жертвоприношения сугубо в денежной форме.
— Ветров, — Вика покашливает и смотрит на меня чрезвычайно красноречиво.
Ну, да, они же официально не представлены.
— Это моя Вика,