Конюх некоторое время смотрел принцессе в глаза, и Анаретт задышала чаще. Он удовлетворенно улыбнулся и провел большим пальцем по ее нижней губе, заставляя приоткрыть рот. Сунул внутрь палец. Она обхватила его губами, принялась посасывать. Издав сдавленный звук и засунул ей в рот еще два, тут же вытащил и стиснул ее соски, покатав горошины промеж подушечек. Сжал, вызвав приглушенный вскрик. Принялся мять и ласкать груди. Анаретт застонала и выгнулась, выставляя их сильней. Конюх наклонился и обхватив одну вершинку губами стал сосать и облизывать ее языком. Не забыл и про вторую. Сестра впилась пальцами ему в волосы, ее тело вздрагивало, а из губ вырывались невнятные звуки.
От такого зрелища, мои щеки запылали почище костра. Надо бы убежать, пока они не заметили, но я не могла оторвать глаз, с каким-то противоестественным любопытством, наблюдая за происходящим.
Анаретт, тихо застонав, приподняла одну ногу, обвивая конюха за бедра. Гансар говорил ей такие непристойности, каких я и не слышала, и добрая половина сказанного вызывала у меня искренне недоумение, но, похоже, сестренке все нравилось.
Его рука потянулась, забравшись под подол, сестра сильнее вцепилась ему в плечи. Следом раздались влажные звуки, и я закрыла себе ладошкой рот, еще сильнее распахнув глаза. Он трогает ее там, а она не сопротивляется?! Какой ужас!
– Сделай это! – приказала Анаретт с придыханием.
Глава 2. Не подглядывай!
Подхватив принцессу на руки, Гансар посадил ее повыше на перегородку и задрал юбки, обнажая бедра. Развел их в стороны, и я со своего места отчетливо увидела, что на Анаретт нет панталон. Пресветлый Аэр! Что тут происходит?! Но еще больше я удивилась, когда парень склонился и лизнул ее там, точно пес! Я отвернулась и зажмурилась, прижавшись спиной к деревянной не струганой стенке, сползла вниз, закрыв уши руками, и все равно от стыдных звуков и стонов было некуда деться. Стало противно и одновременно страшно, что будет если сестра заметит меня? Если она узнает, что я их здесь видела за подобным занятием, точно со свету сживет!
– Ты же не позволишь своей маменьке сделать мне плохо? – ворковал конюх.
Раздался звонкий шлепок. Я вздрогнула и даже руки от ушей убрала. Что это такое? Он что, ее бьет?! Или это она его? Любопытство возобладало над отвращением, и я снова приникла к щели промеж досок. Теперь сестра стояла, прогнув спину и упершись руками в стенку стойла. Юбки были задраны наверх, голова запрокинута – конюх оттягивал ее назад, грубо намотав на кулак волосы. Мой взгляд помимо воли приковали его крепкие ягодицы, они резко двинулись, и раздался тот самый характерный шлепок.
– Еще! – хрипела сестра. – Ну же!
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Нееет, – хныча протянула она. – Завтра я стану главной, никто мне будет не указ, а ты будешь моей постельной игрушкой, пока не надоешь!
Гансар потянул сильнее, вырвав у нее вскрик и задвигал бедрами, вколачиваясь в сестренку. Ее обнаженные груди болтались в такт его движениям.
– Еще! А-а! – стонала Анаретт, едва успевая дышать.
Раздался протяжный стон, который тут же оказался приглушен, конюх заткнули ей рот ладонью и сдавленно застонал сам. Они затихли, а я снова притаилась, вслушиваясь, как шуршит одежда. Похоже, все. Осталось подождать и надеяться, что Анаретт уйдет быстро. Мое лицо пылало так, что можно было осветить двор, а в животе что-то закручивался странный тугой и горячий узел…
После недолгой возни, дверь, наконец, хлопнула, и я тихонько выдохнула.
– Так-так! – в тот же миг протянул мужской голос прямо у меня над головой.
Подскочив точно ужаленная, отлетела в сторону, увидев нависшее над бортиком стойла лицо конюха.
– Любишь подглядывать, Ирения? Тебя это возбуждает? – ворковал он все еще не отошедший от бурного соития. – Влажно в штанишках?
Я недоуменно уставилась на Гансара и сказала то, что думаю:
– Это было отвратительно. И тебя действительно затравят псами, если тетя узнает, чем вы тут занимаетесь.
– Ты ведь никому не расскажешь? – мурлыкнул сытым котом парень, неторопливо заходя в стойло.
Я сделала шаг назад, упершись в теплое дерево лопатками.
– Нет. Зачем мне это? – пожала плечами.
В личные дела сестры я лезть не собиралась.
– Значит, мне нечего боятся? – Гансар склонился и втянул ноздрями воздух, словно нюхая меня. Прошептал: – Ты так сладко пахнешь, принцесса…
Да уж, дерзости ему не занимать. На миг я испугалась, что он и со мной сотворит нечто подобное, зная, что мне некому жаловаться. Но Гансар сразу же выпрямился и деловито поправил завязки на штанах, а я невольно уставилась на его обнаженный торс, сухощавый и гибкий, раздумывая, с какой стороны будет лучше его обойти.
– А ты? – глядя с прищуром спросил Гансар.
Его рот остался слегка приоткрытым, и я заметила влажный блеск языка. Движение было естественным, но каким-то порочным до мозга костей. Меня пробрало до мурашек, и еще пуще захотелось дать деру.
– Что я?
Одновременно с вопросом потихоньку двинулась к выходу.
– Не хочешь попробовать? – он многозначительно двинул бровями, намекая на то, что было между ним и Анаретт. – Тебя могло напугать увиденное, но я могу быть и нежным.
Осознав, что именно он мне предлагает, скривилась от отвращения и возмущенно выпалила:
– Фу! Лизаться языками в разных местах?! Да ни за что! Меня скорее вырвет!
Находиться рядом с ним после всего сказанного стало совершенно невыносимо, и я попыталась проскочить мимо, но была остановлена у самого выхода.
– Ваше высочество, подождите, – сменил тон конюх, однако крепкая хватка на моем плече не оставляла выбора. – Мне нужно сообщить вам что-то важное.
– Пусти! – я едва не ударилась в панику.
Вопреки опасениям Гансар убрал руку и примирительно продемонстрировал ладони, показывая, что он не угрожает, я без промедления бросилась наружу, но заданный в спину вопрос остановил меня.
– Что именно должно случится завтра?
Я медленно обернулась, конюх не пытался за мной гнаться, он так и стоял в дверном проеме, опершись плечом на косяк и скрестив на груди руки.
– День рождения Анаретт, об этом все знают. – Помедлила немного, осознавая, и тихо добавила себе под нос: – И мой…
Он выпрямился, но так и не вышел следом, предпочитая говорить со своего места. Чтобы его расслышать, мне пришлось вернуться на несколько шагов назад.
– Что-то важное должно произойти завтра на закате. Принцесса Анаретт хвасталась, что она получит лучший подарок в своей жизни, заслуженный по праву рождения. Так и сказала: «Ирения больше не будет помехой на дороге к власти».
Все время, что он говорил, я медленно подходила, и оказалась достаточно близко, чтобы он мог дотянуться и провести тыльной стороной ладони по моей щеке. Получилось неожиданно нежно. Это вывело меня из оцепенения, и, сорвавшись с места, я стрелой полетела прочь, придерживая юбки и