– Смысл в том, чтобы все было местным и соответствовало духу Лос-Анджелеса. «Вонс», значит. И чья ты дочь, интересно?

Он всегда употреблял такие слова, как «местное», «экологически чистое» и другие, относящиеся к еде, которые мне нравилось повторять за ним, поглощая при этом огненно-острые чипсы.

Затем мы заехали в корейскую и сальвадорскую мясные лавки, где купили говяжий кострец[7] и несколько кусков свинины. Даже забежали на индийский рынок в Этуотер Виллидж, чтобы выбрать специи. Поездка была утомительной и казалась бесконечной.

Роуз же никак не могла остановиться. Ее завораживал каждый магазин, каждая остановка. Она даже делала пометки в блокноте.

– Ты когда-нибудь бывала в Лос-Анджелесе, Калифорния? – спросила я ее, когда она восхищалась рядами чая в «Индия Свитс&Спайсис».

Она чуть не испепелила меня взглядом.

– Господи, Клэра, я когда-нибудь стану такой же крутой, как ты?

Папа позвал нас к машине прежде, чем я успела ответить, поэтому последнее слово осталось за Роуз.

Побывав во всех до единого продуктовых магазинах, мы вернулись на стоянку. До первой остановки – оживленной кофейни в Силвер-Лейк – оставалось полтора часа.

– Итак, малявки, теперь мы будем готовить. Начнем? – спросил нас папа. Он вооружился огромным мясницким ножом и надел фартук с символикой «КоБры».

Роуз снова достала блокнот.

– Да.

А затем начала как-то странно прерывисто дышать. Вероятно, это какое-то упражнение от Шерил Сандберг или кого-то еще, предназначенное для тренировки властности. Не успела я над ней посмеяться, как заметила папин выжидающий взгляд. Я скривилась.

– Мне не нужны пометки.

Я ждала надменной издевки от Роуз, но она только глядела в блокнот и что-то читала, шевеля губами. Так-так-так, королева Карвер в кои-то веки была растеряна. Мне же уверенности хватало за глаза и уши. Чем быстрее я со всем разберусь, тем быстрее смогу с этим закончить и доказать папе, что усвоила урок, бла-бла-бла. Впереди все еще маячил Тулум.

В «КоБре» подавали два основных блюда:

• Пиканью – говяжий кострец, поджаренный на шпажках (в стиле бразильского чураско) в традиционном корейском маринаде кальби.

• Ломбо – свиная вырезка, поджаренная в стиле чураско в остром соусе винегрет (по аналогии с пико-де-гайо).

Еще в меню присутствовали различные маринованные овощи, которые можно было добавить в качестве гарнира (очень по-корейски), напитки домашнего приготовления, такие как кальдо-де-кана (сок тростникового сахара с добавлением лайма) и пирожки с кимчи и сыром – традиционная бразильская выпечка. И мое самое любимое блюдо, кстати.

Все было очень вкусным.

– Так, у нас на обед уже есть мясо, – сказал папа, показывая на поджаривающиеся на небольшом гриле куски говядины на шпажках. Вдобавок к грилю фургон было оборудован жарочной поверхностью, двумя конфорками и духовкой. Кондиционер отсутствовал, поэтому в крыше фургона открывались окна, а в углу папа установил вентилятор. Как и ожидалось, фургон уже превращался в мини-теплицу. По моему лбу стекла капелька пота, и я сердито уставилась на Роуз, потому что это все – ее вина.

Чтобы куски пиканьи не засыхали, их нужно было вовремя снять со шпажек. А пока они все еще готовились, папа продолжил:

– Да, но мы сделаем мясо и на вечер.

Он заставил нас приготовить для говядины маринад кальби: для этого надо было смешать соевый соус, кунжутное масло, сахар, кучу чеснока, кунжутные семечки, корейский красный перец, лук, имбирь и тонкие ломтики груши.

– Ты подаешь мне ингредиенты, а я смешиваю, – приказала я Роуз.

Она уперла руку в бок.

– Что, прости?

– Это фургон моего папы и у меня приоритет.

За моей спиной кто-то прокашлялся.

– Повтори-ка, – попросил папа. Я прикрыла глаза. И так будет все время.

– Вы обе равны. Никаких приоритетов! Ты что, прикалываешься?

Папа стукнул по козырьку кепки, отчего та съехала на глаза.

Роуз схватила металлическую миску и венчик.

– Ты, наверное, знаешь, где тут все находится, так что не проще ли тебе подавать ингредиенты?

– А она права, – отметил папа, не скрывая восторга. Когда Роуз все смешала, он положил в огромную металлическую миску кострец и полил его маринадом. – Это отставим. У нас уже есть маринованное мясо для следующей остановки. А это должно пропитываться как минимум три часа. Потом мы вернемся к нему и начнем жарить.

Он обмотал миску пищевой пленкой и отнес в огромный складской холодильник.

Папа считал необходимым каждый раз готовить свежий маринад.

– Вероятно, если бы мы сделали большую порцию, она бы дольше хранилась и была бы приятнее на вкус, но мне нравится ощущать свежесть маринада на жареном мясе. Он другой, – произнес отец, передавая мне ингредиенты для винегрета: лук, помидоры, петрушку, уксус, оливковое масло и болгарский перец. Роуз записывала все, а в кепке и фартуке выглядела просто безупречно, словно училась в Гарвардской школе фургончиков с едой.

– Можно мне, пожалуйста, приготовить соус? – спросила я ее, размахивая перед Роуз деревянной ложкой.

Она пожала плечами.

– Конечно, я не против.

Стиснув зубы, я смешала ингредиенты в большой металлической миске. Насколько я знаю, в «КоБре» все готовилось в огромных металлических мисках – наподобие чанов, в которых пожилые кореянки, аджумы[8], готовят кимчи. В таких мелочах проявлялись папины корейские корни, чего, я думаю, он даже не замечал.

Напоследок осталась выпечка. Я любила ее с самого детства. Это жаренные во фритюре пирожки в форме полумесяца с подогнутыми краями – в исполнении «КоБры». Традиционно, в Бразилии, их готовили с мясом, например, говяжьим фаршем и курицей или с сыром и овощами, и продавали на улице. Мой папа внес нечто свое и делал их с кимчи и сыром. Когда он придумал это сочетание несколько лет назад, я пришла в ужас. Кимчи и сыр? В пирожке? Но, откусив тающий во рту хрустящий кусок, я изменила свое мнение. И теперь «КоБра» славится своей выпечкой.

Тесто было заранее приготовлено папой. Сам он стоял, уперев руки в бока.

– Будете ругаться из-за того, кто раскатывает тесто?

Мы с Роуз переглянулись.

– Ты можешь заняться этим, – великодушно предложила я.

Роуз улыбнулась поджав губы и неприветливо посмотрела на меня.

– Нет, давай ты.

– Нет, ты.

Папа вздохнул и снял кепку.

– Вы испытываете мое терпение. Роуз, твоя очередь.

Ха! Я ненавидела раскатывать тесто – когда папа готовил пирожки, я всегда пропускала этот шаг. У меня не получалось превратить его в идеальный круг, а тонкие края разваливались во время лепки.

Роуз глубоко вдохнула и взяла у папы скалку. Он немного помог ей, пока она возилась с тестом на стойке, а потом вырезала круги металлическим кольцом размером с десертную тарелку. Сначала у нее не получилось – тесто порвалось. Я чувствовала, как она сдерживала в себе разочарование, зубами кусая нижнюю губу. Наконец ей удалось сделать все верно, но было видно, что эта ошибка продолжала ее беспокоить. Господи.

Папа позволил мне раскладывать в каждый кружок нарезанную моцареллу. После этого я выложила на сыр тонкие полоски кимчи и, добавив в конце по небольшому кубику масла, защипнула