Послышался звонок.

– Телефон, – напомнил Чемпэн.

– Может быть, случайно, – добавил господин Кессельбах, думая о своем, случайно это…

Он взял трубку.

– Алло? По чьей просьбе?.. Полковника? Ага. Да, это я… Что у вас нового?.. Отлично!.. Значит я вас жду… Приедете со своими людьми? Отлично! Алло… Нет, вы меня не потревожите… я отдам необходимые распоряжения… Дело, значит, так серьезно? Повторяю, указание дано строжайшее… Мой секретарь и слуга охраняют вход, и никто сюда не войдет. Дорога вам знакома, не так ли? Тогда не теряйте ни минуты.

Он повесил трубку и сообщил:

– Чемпэн, сюда должны прибыть двое… Да, двое мужчин… Эдвардс впустит их…

– Однако… Господин Гурель, бригадир…

– Он прибудет позднее, через час. Поэтому пошлите сразу Эдвардса в контору отеля, пускай предупредит: меня ни для кого нет… Кроме как для двух господ, полковника и его друга, и еще – для господина Гуреля. Пусть запишут их имена.

Чемпэн выполнил распоряжение. Вернувшись, он увидел, что господин Кессельбах держит конверт, точнее – небольшой пакетик из черной кожи, по всей видимости – пустой. И, казалось, колеблется, не решаясь, как с ним поступить, положить в карман или еще куда-нибудь? Он подошел, наконец, к камину и бросил кожаный конверт в дорожную сумку.

– Закончим с письмами, Чемпэн, – сказал господин Кессельбах. – У нас остаются десять минут. Ага! Письмо от госпожи Кессельбах. Что же вы мне не сказали о нем, Чемпэн? Вы не узнали почерка?

Он не скрывал волнения, с которым рассматривал листок бумаги, который держала его жена, в котором сохранилась, быть может, частица ее сокровенных дум. Вдохнул аромат ее духов и, вскрыв конверт, медленно, вполголоса прочитал – отрывками, доносившимися до Чемпэна:

«Немного устала… Не выхожу из комнаты… Скучаю… Когда смогу к вам приехать?.. С нетерпением жду телеграмму…»

– Вы отправили утром телеграмму, Чемпэн? Значит, госпожа Кессельбах будет здесь завтра, во вторник.

Он весь светился радостью, словно груз его трудов стал внезапно намного легче, и любое беспокойство оставило его. Потирал руки, дышал всею грудью, – счастливец, всецело владевший всем, что составляло счастье, и способный его защитить.

– Звонят! Чемпэн, звонят в прихожую! Поглядите, кто пришел.

Тут вошел Эдвардс со словами:

– Вас ждут двое господ, мсье. Те самые…

– Я знаю. Они уже в прихожей?

– Да, мсье.

– Заприте входную дверь и не открывайте более никому… кроме господина Гуреля, бригадира Сюрте. А вы, Чемпэн, ступайте за этими господами и скажите им, что вначале я желаю поговорить с полковником. Только с полковником.

Эдвардс и Чемпэн вышли, прикрыв за собой дверь в гостиную. Рудольф Кессельбах подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Снаружи, внизу, экипажи и автомобили катили по улице двумя параллельными потоками, отмеченными двойной линией ограждения. Ясное весеннее солнце сверкало на металле и лакированных поверхностях. На деревьях распускалась еще робкая листва, почки каштанов раскрывали первые лепестки.

– Что там возится этот Чемпэн? – прошептал Кессельбах. – Сколько можно переговариваться!..

Он взял со стола сигару и, прикурив, выпустил кольцо дыма. И тут у него вырвался негромкий возглас. Возле него стоял человек, которого он не знал.

Рудольф Кессельбах невольно отступил на шаг:

– Кто вы такой?

Незнакомец, корректно, несколько даже элегантно одетый мужчина, черноволосый и черноусый, с твердым взглядом, иронически усмехнулся.

– Кто я такой? Полковник, которого вы ждете.

– Ну нет! Человек, которого я так называю, который подписывает свои письма этим именем… такой условной подписью… вовсе не вы.

– Совсем наоборот… Тот, другой, не более чем… Впрочем, дорогой мсье, это не имеет никакого значения. Главное – в том, что я… это я. И могу поклясться, что это так.

– Но тогда, мсье… У вас есть имя?

– Полковник. До нового распоряжения, зовите меня так. Господина Кессельбаха охватила растерянность. Кто этот незнакомец? Чего он хочет?

Он позвал:

– Чемпэн!

– Какая странная идея – звать кого-то еще! – заметил на это чужак. Разве вам недостаточно моего общества?

– Чемпэн! – повторил господин Кессельбах. – Чемпэн! Эдвардс!

– Чемпэн! Эдвардс! – в свою очередь воскликнул незваный гость. – Где же вы, друзья мои?! Вас зовут!

– Сударь, я прошу вас, я требую дать мне пройти.

– Но, дорогой мсье, кто же вам препятствует?

Он вежливо отстранился. Господин Кессельбах подошел к двери, распахнул ее и тут же отскочил назад. По ту сторону стоял другой незнакомец, с пистолетом в руке.

Он пробормотал:

– Эдвардс… Чеп…

Слова застыли на лету. В одном из углов прихожей он увидел связанных, с кляпами во рту, лежащих рядом на полу секретаря и слугу.

При всей своей впечатлительности и склонности к тревоге господин Кессельбах был мужественным человеком. Ясное ощущение опасности не могло заставить его растеряться; оно, наоборот, возвращало ему энергию, готовность к борьбе. Медленно, по-прежнему изображая растерянность и страх, он отступил к камину и прислонился к стене. Его палец нащупывал кнопку звонка. Найдя ее, он нажал.

– А дальше? – произнес незнакомец.

Не отвечая, господин Кессельбах продолжал звонить.

– А дальше? Нажимая эту кнопку, вы воображаете, что на ваш зов сейчас сбежится весь отель? Но, мой бедный мсье, обернитесь же к стене! И вы увидите, что провод обрезан.

Господин Кессельбах мгновенно повернулся, словно для того, чтобы проверить провод. Но тут же быстрым движением взял дорожную сумку, выхватил револьвер, прицелился в неизвестного и нажал на спуск.

– Черт! – заметил тот. – Вы зарядили эту штуку воздухом и тишиной?

Курок щелкнул еще раз, потом – еще. Выстрела не послышалось.

– Еще три выстрела, о Король Кейптауна! Где ваши шесть пуль? Вот как, мсье не желает более стрелять? Очень жаль, начало было прекрасным.

Он схватил за спинку стул, повернул его, уселся на него верхом, указав господину Кессельбаху на кресло, предложил:

– Потрудитесь же сесть, дорогой мсье, и будьте как дома. Сигарету? Я обойдусь. Предпочитаю сигары.

На столе лежала коробка. Он выбрал золотистую гаванскую сигару самой тонкой выделки, прикурил и, отвесив поклон:

– Благодарю вас. Сигара просто превосходна. А теперь – побеседуем, если вы не против…

Рудольф Кессельбах слушал его в полном недоумении. Кем была эта странная личность? Видя, как он мирно настроен и в то же время разговорчив, Кессельбах постепенно успокаивался, ему начинало казаться, что все могло решиться без насилия или грубости. Он извлек из кармана бумажник, вынул внушительную пачку банкнот и спросил:

– Сколько?

Тот посмотрел на него с удивлением, словно силясь понять. Помолчав, он позвал:

– Марко!

Человек с револьвером вошел.

– Марко, – продолжал незнакомец, – мсье так добр, что готов подарить тебе денег на пару тряпок для твоей подружки. Прими их, Марко.

Держа по-прежнему револьвер правой рукой, Марко протянул левую, взял деньги и удалился.

– Вопрос решен в соответствии с вашим желанием, мсье, – сказал неизвестный. – Теперь – о цели моего визита. Буду точен и, по возможности, краток. Мне нужны два предмета. Во-первых, небольшой конверт из черной кожи, который вы обычно носите с собой. Затем шкатулка из черного дерева, еще вчера находившаяся в этой дорожной сумке. Давайте же по порядку. Кожаный конверт?

– Я его сжег.

Неизвестный нахмурился. Наверно, вспомнил добрые