Он боялся, что может навредить ей.
Он боялся, что может навредить мне.
Одна маленькая ручка согнута под темноволосой головой. Её прозрачные глаза с зеленой каёмкой сейчас были закрыты, обрамлены тёмными ресницами, а личико уже казалось более худым. Я почти бесстрастно изучала её в те несколько секунд, глядя так, как никогда не могла смотреть во время её бодрствования.
Она вновь показалась мне подросшей.
Она утратила часть той детской пухлости, которой обладала, кажется, всего несколько недель назад — та самая милая пухлость с ямочками на щёчках, которая постоянно вызывала желание потискать её. Она так быстро избавлялась от этого слоя пухлости, даже быстрее, чем человеческие дети. Эта потеря заставляла её выглядеть старше; её внешность по-прежнему была детской, но уже в той манере, которая наводит на мысли о маленькой девочке, а не о карапузе.
Она была красивой. Такой красивой, что у меня до сих пор дух перехватывало.
— Мы должны это сделать, — мягко повторил он. — Мы должны сделать это ради неё, жена. Это никогда не закончится, если мы этого не сделаем. И я не могу остаться здесь… не вот так. Я опасен для вас обеих.
Я кивнула, сдерживая слёзы.
— Теперь у него нет причин скрывать связь, — напомнил мне Ревик, ласково гладя меня по щеке, затем по шее. — У него нет причин скрывать её, потому что он знает, что мы в курсе её существования. Он знает, что у нас целая команда работает над этим и делает всё, что в наших силах, чтобы попытаться разорвать эту связь между ним и мной. У него нет причин сдерживаться.
Он сглотнул, всматриваясь в мои глаза, смахнул несколько прядей волос с моего лица, накрыл ладонями мои щёки.
— …Он не остановится, жена. Не остановится. Я его знаю, и единственное, что ранее сбивало меня с толку — это то, почему он ещё не пытался тебя убить. Теперь мы знаем, почему. Он думал, что сможет сделать это моими руками. И провал лишь сделает его ещё более решительным.
Я молчала. В этот раз я даже не кивала.
Я не кивала, но и спорить не могла.
Ревик действительно знал его.
Менлим его воспитывал. Менлим его обучал. Менлим годами почти не отходил от него.
Вопрос не в том, прав ли Ревик. Я знала, что он прав.
Я просто не могла вынести то, что это сулило нам обоим.
— Он воспринимает тебя как препятствие на пути ко мне, — произнес он тише, по-прежнем лаская мою шею. — Он воспринимает тебя как единственное реальное препятствие всему, чего он хочет добиться в этом мире. Он не остановится, пока ты не погибнешь. И Лили он тоже захочет убить, если не сумеет её заполучить.
Я цеплялась за его руки, кивая и будучи не в состоянии посмотреть ему в глаза.
— Мы можем использовать это, — тихо сказал Ревик, целуя меня в щёку. — Если мне всё равно придется уйти, мы можем использовать это, жена, против него… использовать в такой манере, которая в конечном счёте подарит нам свободу.
Я старалась ответить, но не могла.
— Каждая связь работает в две стороны, — напомнил он мне.
Ревик положил свою ладонь на моё сердце, положил мою ладонь на своё сердце, и я почувствовала связь, пульсировавшую между нами помимо биения органов.
Я кивнула, вытирая слёзы, но всё равно не могла ответить.
Я знала. Я знала, что он прав.
Но мне бы очень хотелось, чтобы это было не так.
Глава 3. Восемь месяцев и пять дней назад
Взрыв пронесся сквозь тишину позднего послеобеденного света, заставив меня резко глянуть вверх.
Это заставило нас всех вскочить на ноги, посмотреть вниз с крыши тридцатиэтажного жилого здания, где мы работали. Я посмотрела на запад вместе с остальными, задержав дыхание. Поднеся ладонь к глазам, чтобы прикрыть их от солнца, я всматривалась в линию горизонта.
Сначала мой взгляд нашел змеящиеся изгибы реки, которая отражала солнечный свет.
Затем я увидела дым.
Практически строго на западе, если судить по углу падения солнечных лучшей.
Я всё ещё смотрела туда, когда сработала вторая детонация.
Я рефлекторно пригнулась. Прежде чем я успела выпрямиться, третий, более крупный заряд взорвался у другой части стены, заставив нас всех вздрогнуть; многие видящие рядом со мной отпрянули от края крыши. Покосившись вправо, я увидела, как Джораг опустил руку, которую машинально вскинул вверх, чтобы прикрыть лицо, хотя от взрыва нас отделяло больше мили.
На моих глазах он хмуро посмотрел на горизонт.
Чёрный дым повалил клубами. Я снова подняла руку, чтобы прикрыть глаза.
На мгновение я забыла о том, чем мы занимались, и наблюдала за разворачивающейся сценой.
Завыли сирены. Я услышала отдаленное стаккато вспышек, напоминавших выстрелы из автоматической винтовки. Я выругалась себе под нос, когда сирена, оповещающая о проникновении, завыла громче.
Это не наша сирена. Она принадлежала тайским людям.
Миферы пытались пробиться через Бангкокскую городскую стену. Снова.
Я слышала об этом в новостях ещё до того, как мы сюда прибыли. Это происходило не только в Таиланде. Эти более систематичные и хорошо вооруженные попытки проникнуть в замкнутые сообщества извне происходили всюду. Мы не знали точно, стояли ли за этим люди Тени, но я сильно подозревала, что так и есть.
Эти группы никогда не нападали на города Тени, только на независимые поселения.
Я считала, что Тень как минимум финансирует группу, которая за этим стояла, даже если они не имеют прямой связи с ними. Судя по сведениям нашей команды разведчиков, эти координированные атаки совершались одной и той же группой религиозных фанатиков, которые верили в «Единственного Истинного Бога» в рамках радикальной интерпретации Третьего Мифа видящих.
Нормальные люди называли их «Миферами» — я знала их под этим именем ещё до вспышки заболевания — но в интервью на каналах чёрного рынка их поборники называли себя или «Стражами Единственного Истинного Мифа» или «Братством Дракона» в честь их драконьего божества, которое должно стереть несовершенства мира и воссоздать его заново после того, как «неверующие» будут уничтожены.
Если отбросить религиозный фанатизм, то всё это откровенно воняло Менлимом.
Я гадала, как долго он потерпит то, что люди действуют и восстанавливают свои жизни вне его непосредственной формы контроля.
Сами Миферы были идеальными бездумными солдатиками.
Этих придурков невозможно призвать к голосу рассудка, как бы сильно ты ни старался обратиться к их хорошим сторонам или даже логике. Как и все истинно верующие, они не могли осмыслить чьё-либо мировоззрение, существующее за пределами их тщательно регулируемого идеологического пузыря.
Всё это казалось просчитанным с одной целью: ещё сильнее расколоть человеческое население и заставить их обратиться друг против друга.
Я всё ещё наблюдала за дымом, поднимавшимся от той части