Я рядом с красавцем-мужем смотрелась бледно. И вначале не могла поверить, что он - солнце нашей семинарии - благосклонно решил обратить внимание на самую обыкновенную заурядную девицу, синий чулок третьего года обучения - Алесситу лен Ориенси. Но Андреас был настойчив, ласков, мил... и всего через три месяца я - сама не поняла как - оказалась Алесситой лен Тинтарис, женой божества. До звездочек в глазах влюбленной в свежеиспеченного мужа.
Спустя полгода мы получили дипломы практикующих магов и - Андреас решил, что в глуши нам делать нечего, а в столице нас пока никто не ждет - отправились в Салерано - стоящий на берегу синей бухты второй по величине город Таристы. Здорово помогло небольшое наследство, доставшееся мне от матери - мы сразу смогли внести первую треть стоимости дома, из которого сейчас я собиралась уйти.
Сейчас, думая о своей беспросветной глупости и наивности, мне хотелось постучаться головой о стену. Но что толку-то?
Я так его любила, так гордилась, что он выбрал именно меня, так старалась быть хорошей женой, что не замечала очевидного, старалась не спорить ни по какому поводу, соглашалась со всем, что предлагал Андреас. Наставник советовал мне остаться в семинарии - учиться у него дальше, но Андреасу делать в небольшой Виэнии было нечего, - и мы уехали. Когда понадобилось платить за дом, я пошла в местное отделение банка, сняла наследство мамы, к которому не прикасалась всю учебу, и в бархатном синем кошельке - из рук в руки - отдала мужу. Ведь тот обмолвился, что если платить стану я, для него это будет унизительно, его поднимут на смех, скажут, что он семью содержать не может, сидит на шее у жены. Так что под купчей оказалась его - и только его - подпись. А остатки денег ушли на бордовые шторы в кабинете.
Потом меня убедили, что ходить по потенциальным клиентам вдвоем - глупость. Ибо - во-первых - мужчинам платят больше. Во-вторых - нужен достойный, дорогой, солидный гардероб - тогда можно запрашивать за услуги дороже. А одеть женщину - при ширине-то наших юбок - затратнее, чем двух мужчин. В-третьих - в купленном доме с обустройством и ремонтом дел полно - а кто этим станет заниматься, если он на работе? И, наконец - какой мне смысл перебегать дорогу собственному мужу, создавая репутацию сильной магины, если, забеременев, я не смогу колдовать? Карьеру должен делать именно он, Андреас, мужчина, хозяин, кормилец. Так же будет лучше для семьи, правда?
Я соглашалась со всем...
И вот, досоглашалась. Денег нет, работы нет, знакомых почти нет, никаких прав ни на что нет. Все что есть - внезапно наступившее прозрение, что любовь не только слепа, но и зла. Или это она зла к слепым?
Очень смешно, ага.
Вытянув из-под кровати потертый ковровый саквояж, распахнула шкаф. И хмыкнула. Еще одно прозрение: год с лишним замужем - и ни одного нового платья! Все со времен семинарии. Ну как же можно быть такой дурой!
Все это старье тащить с собой смысла нет. Возьму, что получше и что влезет, свою шкатулку с мамиными бусами и серьгами, письма, пару тетрадей с конспектами. Свои книги - увы - мне уже не уволочь - слишком тяжелые. И, что совсем плохо - денег тоже почти нет. Андреас сам вел семейную бухгалтерию. Платил из заработанного за дом, выдавал мне на хозяйство - ровно на неделю, причем за каждый солен я должна была дать отчет, записав траты в толстую тетрадь - а остаток клал на свое имя в банк, говоря, что копим на приданое малышу.
Так, что еще, кроме платьев, мне надо? Обувь. Гм, та же песня - ни одной новой пары. Какой смысл покупать - я же никуда не хожу? Точнее, хожу только на рынок. А кто там на облупившиеся мысы да ободранные каблуки смотреть станет? А и увидят - так хорошо - лишнего заламывать не станут.
Взвесила саквояж на руке. Тяжеловато... А еще же зонтик нужно прихватить. И плащ.
Вышла в коридор. Из спальни не доносилось ни звука. Умаялись и уснули, что ли? Хотя какая разница? В дверях кабинета меня озарило: зайдя, быстро пробежалась вдоль полок, собирая мелкое и ценное. Напоследок примерилась к пресс-папье в виде вычурного сфинкса с грудями-куполами. Тяжелое, зараза! Ничего, до ломбарда дотащу!
Я уже добралась до прихожей, когда в голове возникла еще одна мысль. Жутко дурная и хулиганская. Раньше я не стала бы делать такое ни за что. Но двадцать минут назад для меня отменили все правила, по которым я жила раньше, потому что мир рухнул.
Поставила у выходной двери саквояж и порысила на кухню. Схватила пакет с сырой мираньей, вывалила тушки в полупустой таз с водой. Достала деревянную скалку с тупым концом. И начала толочь рыбу - как была - в чешуе, с головами, непотрошеную. Через три минуты у меня был полный на две трети таз бурды. Серая жижа с черными ошметками и плавающими по поверхности блестками чешуи воняла куда духовитее, чем просто рыба. Отлично! Прихватила веник из угла и, осторожно подняв таз, отправилась вершить прощальную месть.
Начала с гардероба мужа, где тот хранил свои расшитые бронзовой нитью - на золотую канитель у нас пока денег не было - парадные камзолы. Любимый - вишневого атласа - я полила сверху. Остальные щедро окропила веником, следя, чтобы не попасть себе на юбку. Настроение улучшалось с каждой минутой. Представила лицо Андреаса, зажимающего пальцами нос, и чуть не расхохоталась. Да-а, а с бытовой магией он не очень в ладу. И заклинание непростое, и сил на то, чтобы вывести такое, нужно немало... Ничего, пусть Орсетту попросит. Та тоже не потянет, но вместе, может, и справятся.
Закончив с туалетами экс-супруга, навестила кабинет. Задерживаться не стала - а то вдруг выйдут из спальни не вовремя? Плеснула на парадный ковер, на стол - надеюсь, затянутая кожей середина столешницы испорчена непоправимо -