Вечером мы втроем сидели на крыльце Катиного дома, пили вино и болтали обо всем и ни о чем одновременно. Подруги деликатно обходили в разговоре романтические темы, за что я им была благодарна. Нет, конечно, Арина посвятила Катю в суть проблемы, и от чего она меня привезла лечиться. Но Катя молодец, сказала, что ничего другого от мужиков и не ожидает и велела мне поскорее забыть этого козла. Забавно, что и она отнесла Костю к тому же виду млекопитающих.

– Девчонки, вы не представляете, как вовремя приехали! – с воодушевлением воскликнула Катя. После второго стакана вина она превратилась в настоящую болтушку. – А знаете, почему? – хитро прищурилась она.

– Не узнаем, если ты не скажешь, – усмехнулась Арина.

Мне было все равно. Вино рождало приятный хмель, создающий иллюзию спокойствия. Хотелось плыть по течению и ни о чем не думать.

– Да потому что завтра праздник Ивана Купалы! – Катя замолчала и многозначительно взирала на нас.

– И что? – не выдержала Арина. – Что особенного в этом забытом празднике?

Я тоже про себя подумала, что сроду даже не вспоминаю про этот праздник. Знала только, что вроде летом он. Да и какой это праздник?.. Вот Хэллоуин или День Святого Валентина, это да. Ох, ну зачем я только вспомнила об этом? Сразу перед мысленным взором всплыл промозглый февральский вечер, когда мы с Костей встретились возле нашего любимого кафе, и он из-за спины достал небольшой букетик моих любимых чайных роз. А в кафе, когда мы немного отогрелись за чашкой кофе, подарил мне настоящие лайковые перчатки, из тончайшей кожи, на натуральном меху.

– Да вы что?! – так громко крикнула Катя, что я аж вздрогнула от неожиданности, а Арина покрутила пальцем у виска. – Это кем это он забыт?! Да у нас в деревне знаете какие празднования закатывают на Ивана Купалу! Одно массовое купание чего стоит, – рассмеялась Катя. – Можете себе представить, как вся деревня собирается на речке? И попробуй кто-то не захотеть купаться. Нельзя! – она многозначительно подняла палец. – Силой затащат. Потому как омовение является обязательной частью для тех, кто хочет принимать участие в ночных обрядах. А хотят все. А еще говорят, что только в этот день вся водная нечисть покидает реку и купаться совершенно безопасно.

– Кать, ну какая нечисть? – Арина смотрела на нее, как на умственно отсталую. – Неужели ты веришь в эти сказки? Еще скажи, что у вас тут водяной водится.

– Конечно, верю, – без тени смущения вновь заговорила Катя. – И водятся. И не только водяной. Есть еще русалки – души утопленниц, водяные черти, духи… В общем, много всякой нечисти. И только в этот день ее нет в реке. Да и с себя можно смыть сто грехов…

На этом моменте я перестала слушать и задумалась. Сто грехов? А может ли быть на одном человеке столько? Хотя, если малейшую ложь считают за грех, то вполне. А прибавить к этому такую невинную шалость, как флирт, так и за сто перевалит. Пожалуй, искупнуться завтра можно будет. Глядишь, смою с себя гордыню и капризы, и вернется ко мне Костя.

– А после купаний, на берегу же, разводятся костры. Огромные такие, – я вновь прислушалась к Катиной болтовне. Даже интерес появился, стоило только представить все, что она рассказывала. – Знаете, какие пляски мы устраиваем вокруг них? О-го-го! А самые смелые даже прыгают через костер. И если пламя его не коснется, значит быть ему счастливым всю жизнь. Ну, я, конечно, прыгала пару раз. Страшно, естественно. Но надо… Костры эти тоже считаются какими-то священными, очищающими, но точно я не знаю. Видела только не раз, как народ скотину к ним подводил. Вроде как, чтобы не болела весь год. А отгадайте, что мне больше всего нравится в этом празднике? – хитро прищурилась Катя и посмотрела на нас.

– Откуда ж мы знаем. Я и подумать не могла, что ты у нас такая отчаянная. В институте вечно тише воды, ниже травы, а тут… хороводы вокруг костров водишь.

– Подумаешь, – хотела было обидеться Катя, но сразу же передумала и продолжила с воодушевлением рассказ: – В эту ночь нельзя спать! – Она многозначительно замолчала.

– Это еще почему? – тут же вклинилась Арина. – Мир, слышишь, завтра нам предстоит бессонная ночь.

– А потому. Потому что нечисть выползает из укромных мест и может утащить тебя спящую.

– Куда? – рассмеялась Арина. – Ой, умора, утащить… А неспящую не может?

– Ну, этого я не знаю. Чего пристала, как банный лист? – нахмурилась Катя. – Я к ним в гости не хожу.

Они еще долго пререкались. Арина Катю подзуживала, а та яро сопротивлялась. А мне было параллельно. Ну любит Катя праздник Ивана Купалы. Ну и на здоровье! Чего Аринка к ней прицепилась? Мне вот даже интересно будет посмотреть на деревенское гуляние. Может хоть отвлекусь, правда.

Засиделись мы за полночь, пока не допили все вино. Мама Кати постелила нам с Ариной на летней веранде, где поставили две раскладушки. Я лежала, смотрела на звезды сквозь огромные окна и чувствовала, как приятно кружится голова. Вот так бы всегда – иметь возможность ни о чем не думать, любоваться волшебной ночью… Мне даже жалко стало Арину, которую разморило от вина, и она уснула, едва коснувшись подушки. А Катя, оказывается, совсем не такая, какой я ее представляла себе раньше. Кто бы мог подумать, что она настолько русская в душе, что чтит традиции, идущие из древности. Вон как она самозабвенно рассказывала про праздник. Мне даже не терпелось, чтобы поскорее начался завтрашний день. Хотелось своими глазами убедиться, что все и правда настолько интересно будет.

– Сони, подъем!

Не сразу сообразила, что это мне так мешает. Окончательно проснулась, только когда меня начали трясти за плечо, и услышала недовольный голос Арины:

– Отстань, ненормальная. Дай выспаться. Еще время… – она ненадолго замолчала. – Шесть утра?! Катька, ты в своем уме? Да я даже в универ так рано не встаю!

– Вставайте, говорю, и айда на речку…

Я тут же вспомнила, что сегодня всем нужно купаться. Но вчера мне представлялось это несколько иначе. Я думала, что происходить это все будет днем, и напоминать будет отдаленно вакханалию.

– Кать, ты же говорила, что костры жгут и купаются днем, – села я в кровати, протирая глаза и пытаясь рассмотреть ее незамутненную.

– Да, да, так и будет, – рассмеялась она. Во сколько же она сама встала, раз уже была