– Спасибо. Рад буду услышать.
– Боюсь, «рад» вряд ли подходящее слово.
– Вот как?
Хирург медленно повернулся.
– К сожалению, – продолжил Аллейн, – в органах найдены явные признаки гиосцина. Больной получил не менее четверти грана.
– Четверти грана? – Брови Филиппса поползли вверх, и монокль упал на пол. Он был поражен и озадачен. – Невозможно! – Он наклонился и подобрал монокль.
– Ошибки быть не могло, – спокойно заметил старший инспектор.
Хирург долго смотрел на него и наконец сказал:
– Прошу прощения, инспектор. Вы, разумеется, проверили факты, но гиосцин… Невероятно.
– Вы, конечно, понимаете, что мне предстоит провести обстоятельное расследование?
– Да.
– В подобных случаях полиция чувствует себя бессильной. Нам приходится копаться в профессиональных деталях. Буду с вами откровенен, сэр Джон: сэр Дерек умер от смертельной дозы гиосцина. Если не удастся доказать, что он принял наркотик сам, мы столк-немся с очень серьезной ситуацией. Мне придется познакомиться с описанием хода операции и задать вам множество вопросов. Думаю, не стоит напоминать, что вы не обязаны на них отвечать.
Филиппс помедлил, а затем вежливо произнес:
– Разумеется, понимаю. Буду рад сообщить все, что вам поможет. О’Каллаган поступил сюда в качестве моего пациента. Я его оперировал. И, естественно, буду числиться одним из подозреваемых.
– Надеюсь, нам быстро удастся опровергнуть данное предположение. Начнем вот с чего: вы сообщили во время дознания, что сэр Дерек О’Каллаган получил гиосцин.
– Совершенно верно. Перед операцией ему впрыснули одну сотую грана препарата.
– Разумеется, с вашего одобрения?
– Я сам сделал укол, – бесстрастно подтвердил хирург.
– Сами? Боюсь, что ничего не знаю о свойствах данного наркотика. Его всегда применяют при перитоните?
– Он не имеет к перитониту никакого отношения. Я всегда колю гиосцин перед операциями. Благодаря гиосцину появляется возможность уменьшить дозу анестезирующего средства, и после наркоза пациент чувствует себя комфортнее.
– Сейчас им пользуются чаще, чем, скажем, двадцать лет назад?
– Да.
– Будьте любезны, объясните, на какой стадии подготовки производят инъекцию? По-моему, во время дознания этот вопрос не поднимался.
– Укол делают непосредственно перед операцией в наркозной палате, после того как больной засыпает. При этом используется шприц для подкожных инъекций.
– Его готовит дежурная хирургическая сестра?
– Но не в этом случае. Мне казалось, я ясно объяснил, что инъекцию готовил сам.
– Ах да, я не сообразил! – воскликнул Аллейн. – Теперь мне все понятно. Что именно вы проделали? Опустили иглу в синюю бутылочку и вобрали содержимое в шприц?
– Не совсем так. – Филиппс в первый раз за время разговора улыбнулся и достал портсигар. – Давайте присядем. Не хотите сигарету?
– Если не возражаете, закурю свои. Напрасное дело тратить на меня хорошие сигареты.
Они опустились на неудобные стулья под правым локтем мраморной женщины.
– Что касается самого раствора, – продолжил хирург, – я пользуюсь таблетками, содержащими сотую грана гиосцина, которые развожу в двадцати пяти минимах дистиллированной воды. В операционной имеется готовый раствор, но я им не пользуюсь.
– Потому что он менее надежен или по какой-либо другой причине?
– Он вполне надежен, в этом никто не сомневается. Но гиосцин – такое средство, с которым следует обращаться с осторожностью. Если я готовлю раствор сам, то не сомневаюсь в дозе. Теперь во многих операционных пользуются гиосцином в ампулах. Я подумываю, может, и здесь воспользоваться в будущем этим примером.
– В этом отношении все, что вы проделали, было привычной практикой?
– Да.
– Вы были одни, когда готовили шприц к инъекции?
– Возможно, в операционной находилась медсестра. Не помню. – Филиппс помолчал и добавил: – Когда я заканчивал, вошел Томс.
– А вышел он вместе с вами?
– Не помню. Скорее вернулся в предоперационную через несколько секунд после моего ухода. Я оставил его в операционной, а сам направился в наркозную палату и сделал укол.
– У вас нет сомнений по поводу дозы?
– Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, инспектор Аллейн. Это вполне обоснованное подозрение. Но я абсолютно уверен, что растворил единственную таблетку. Вобрал в шприц дистиллированную воду, вылил в мерный стакан, вытряхнул на ладонь таблетку, убедился, что она одна, и бросил в стакан.
Филиппс подался вперед, пристально посмотрел полицейскому в лицо и сунул руки в карманы.
– Я готов в этом поклясться.
– Ясно, сэр, – кивнул Аллейн. – Хотя я и должен принимать в расчет возможность ошибки, мне понятно, что даже если вы растворили не одну, а две таблетки, это составило бы одну пятидесятую грана. Не исключено, что всего содержимого пробирки не хватило бы на четверть грана, которые, по оценке экспертов, содержались в органах сэра Дерека.
Джон Филиппс заколебался.
– Таблетки расфасовывают в пробирки по двадцать штук, так что вся пробирка составляет пятую часть грана гиосцина. – Он достал из кармана коробочку и подал Аллейну. – В ней та пробирка. С тех пор я использовал всего одну таблетку.
Аллейн открыл коробку и вынул пробирку, целиком заклеенную бумажным ярлыком. Вынул крохотную пробку и заглянул внутрь.
– Можно? – спросил он и вытряхнул содержимое на ладонь. Там оказалось восемнадцать таблеток. – Все сходится, – подтвердил он. – Не возражаете, я заберу это для анализа? Всего лишь общепринятый порядок, как пишут в детективных романах.
– Забирайте.
Аллейн достал из кармана конверт, ссыпал таблетки в пробирку, положил пробирку в конверт, а конверт – в карман.
– Спасибо. Вы очень любезны. Не представляете, как мы в Скотленд-Ярде боимся экспертов.
– Правда?
– Да. Понимаю, насколько огорчительна для вас эта история.
– Очень.
– Ведь сэр Дерек был вашим другом?
– Я знал его лично.
– В последнее время вы часто встречались?
Филиппс помедлил с ответом, затем, глядя прямо перед собой, спросил:
– Что вы подразумевали, когда сказали «в последнее время»?
– Ну, недели две или около того.
– Я заглядывал к нему домой в пятницу вечером перед операцией.
– Профессиональный визит врача?
– Нет.
– Вам не показалось, что у него развивается серьезное заболевание?
– Нет.
– Он не упоминал, что употребляет продающиеся без рецепта лекарства?
– Нет, – резко ответил хирург. – Почему вы спросили о лекарствах?
– Так, просто возник вопрос.
– Если что-то известно о том, что он употреблял лекарства, эту тему надо хорошенько проработать.
– Я того же мнения, – бросил Аллейн.
– Если у него идиосинкразия на гиосцин, – продолжил Филиппс, – и он его принимал…
– Вот именно.
Мужчины словно поменялись местами. Теперь хирург предлагал свои версии, а полицейский уходил от обсуждения.
– Есть свидетельства, что О’Каллаган принимал не прописанные врачом лекарства?
– Не исключено.
– Идиот! – вырвалось у хирурга.
– Странно, что он не сказал вам в пятницу, что заболел.
– Он… мы обсуждали иной вопрос.
– Не могли бы вы сообщить, какой именно?
– Сугубо личный.
– Сэр Джон, – мягко произнес Аллейн, – мне, видимо, с самого начала следовало сказать, что я читал ваше письмо сэру Дереку.
Голова хирурга дернулась, словно перед ним внезапно возникло опасное препятствие. Он с полминуты молчал, а затем очень тихо проговорил:
– Вам нравится читать чужую личную корреспонденцию?
– Полагаю, не больше, чем вам смотреть в чей-то вскрытый перитонитный живот, – парировал старший инспектор. – Это чисто профессиональный интерес.
– Вы разговаривали с дворецким?
– Хотите дать мне свое объяснение происшедшего?
– Нет.
– Говоря неофициально – именно так мне было бы приятнее с вами общаться, – я вам сочувствую.
Врач поднял голову.
– А знаете, я вам верю. Хотите спросить что-нибудь еще?
– Нет. Я и так вас