«Я смогу есть траву?!»
«В теории»
«Погоди… реально? Я же пошутил»
«По крайней мере я смогу полноценно работать с пищей. Это открывает большой простор, начиная от ускоренного восстановления, заканчивая фильтрацией ядов»
«Что-ж… тогда давай», - вдыхаю.
Ну, нет смысла тянуть? Теперь пора эволюционировать второму по значимости органу для развития.
Я иду в свою комнату, ложусь на кровать и…
«Колонию – в пищеварительную систему»
«Есть»
— А-А! – я резко вскрикнул от невероятной, режущей боли в животе.
Будто пырнули. Будто порезали. Будто разрывают изнутри! Агония накатила меня волной, и вместе с ней – холод и темнота.
Я потерял сознание, а моя пищеварительная система… начала перестраиваться.
*****
На следующий день.
Василиса вернулась недовольная. Ещё бы. Отдать внука! Да он только приехал, вон ему как весело – постоянно есть чем заняться!
Василиса любила уборку. И посуду мыть. Да и вообще всё меланхоличное и расслабленное. Лет-то уже немало! Пора и отдохнуть. И Мишке наверняка нравится! А тут его забрать хотят. Тю!
Но с Императором у них действительно уговор: он ей Ключ Соломона – она немного утихомиривает внутреннюю скотину. В принципе – справедливо и честно.
— Ладно, где он там? – вздохнула она, телепортировавшись домой.
Она сконцентрировалась. Кстати, странно. Она и раньше это подметила, но сейчас стало очевидно, что Михаэля… не существует.
Не, не в этом смысле! У их семьи не коллективная шизофрения.
В магическом поле его не существует.
Вот сейчас, к примеру. Дом – её территория. Буквально продолжение её силы, в некоторых местах прям явное. И… Михаэля нет. Есть воробушек, есть кузнечики, есть пчёлки. Но Михаэля – нет.
«Он… невидимый?»
Причём что странно, его не видно ВООБЩЕ. Он не просто скрывает свою магию, не просто обычный человек…
Он будто скрывается как объект в принципе. Его тупо нет.
«Это странно», - нахмурилась Василиса, - «Такого не припомню»
— Да где же он?! – она зашла в дом.
Мелкого нигде не было. Может у себя в комнате? А, ну да. Оттуда слышно шум. А ну-ка, что там задумал этот пиз…
Дю…
К?
Она открывает дверь и видит…
— Ты что делаешь?..
Михаэль ел стол. В прямом смысле – кусал его за край.
— Ем стол, - отвечает он.
— Зачем?..
— Ну… э-э…
*****
Меня спалили за непристойным. Снова. Когда они научатся стучаться?! Да, мне годик и четыре месяца, но это не значит, что я не достоин личного пространства!
И столы даже не поесть. Тьфу.
«Рой?»
«Эффективность древесины крайне мала. Не рекомендую»
«Но ты можешь с ней справиться»
«Да»
«Значит, я могу есть дерево и не страдать?»
«Да»
Да лаааааааадна. Серьёзно, что ли?!
Я был в шоке. Просто в шоке. Жрать дерево? Жрать бумагу? Жрать траву?! И в каких-то случаях даже получать из этого полезные элементы?!
«А что будет, если я пущу туда вторую колонию?!»
«Я смогу доставать полезные элементы уже и из дерева»
— Ja pierdolę. Bóbr, kurwa! – бабушка воскликнула.
Ой, совсем про неё забыл. Она же видела как я кусал стол. Вот ёмаё, как вовремя она вернулась!
— Так, а ну-ка за мной!
Она взяла меня за руку и потащила вниз. Ой. Ой! Что я сделал? Что бы ни сделал – я не виноват! Не надо ремня! Я не хочу по жопе!
Бабушка вытащила меня на улицу, развернулась и присела на колено. Нагло открыла мой рот и осмотрела зубы. Потом задрала мою рубашечку и посмотрела на живот. Потом раскрыла веки и заглянула в глаз.
Я ничего не понимаю.
— Ч-что?.., - бурчу.
— Почему ты захотел съесть стол?
— Скучно стало…
— Уверен?! Не врёшь?! А…, - нахмурилась она, - А людей есть ты хотел? Ты испытываешь аппетит к сырому людскому мясу?
Я задумался. Да как бы… особо и нет. Но мне не нравится её настойчивость, и что она ни черта мне не расскажет.
Ну старая, напросилась!
— Неть! – замотал головой, а затем заморгал, поднял в себе обиду, и мои глаза искусственно намокли, - А… что такое?.., - шмыгаю, - Б-бабуль, я сделал что-то плохо…
— А ну не притворяйся! – она дала мне подзатыльник, - Актёр без оскара, блин. И все на это ведутся?
Я цыкнул.
— Да…, - бурчу.
— Ужас какой, - она покачала головой и поднялась, - Что осматривала? Да всё гадала – кто именно переродился в моего внука.
Я замер.
Мне… не послышалось?
Ой. Что-то в мудях поджало.
Ой-ой. Что-то мне не нравится, когда один из моих главных секретов так легко упоминают в левом диалоге.
«Р-рой, она что-то с нами сделала? Откуда узнала?!»
«Ничего не делала»
Т-тогда как?! Я врал родителям, чтобы сохранить этот секрет, а прабабка поняла за четыре дня?! У меня что, на лице написано?
— Была мысль, что ты Герцог Обжорства – но нет. Ты – хорошенький, хоть и вредный. Герцог же – несусветная тварь. У него второй рот на животе, людей жрёт, женщин сжигает, дома насилует. Ну или типа. Он умер лет двести назад.
— А… как ты поняла, что я пелелодился?
— Миша… тебе годик, - она посмотрела на меня как на дебила, - Дети в годик с пистолета не стреляют и магию не используют. Это мама твоя слишком тебя любит и странностей не замечает, но я-то тебя впервые вижу.
Чёрт! Она слишком умна для этого мира!
— А если бы я… ну… был Гелцогом? Что тогда? Ты бы…, - а вот тут реально стало не по себе, - От меня избавилась?
Мир начинает приоткрывать тайны.
Перерождённые? Это не единичный случай? Хотя я не уверен, что кто-то получал осознанность так рано, но теперь можно сказать точно, что плюшки из прошлой жизни не один я отхватил.
И про этот феномен знают. И некоторых личностей … не желают видеть вновь.
Блин…
Я не хочу, чтобы от меня желали избавиться. Я же… не сделал ничего плохого. От одной этой мысли, что меня разлюбят, мне стало грустно.
— Нет, Миша. Не переживай. Не избавилась бы.
— Плавда?.., – я сжал рубашку.
— Перерождение – не приговор. Они не диктуют судьбу. Я вот – перерождение Ведьмы Апокалипсиса. Её наследница. Как видишь, апокалипсис устроить не хочу. Не, был период конечно…, - она мечтательно улыбнулась, - Но любовь меняет, - хмыкает, - Кем бы ты ни был – для меня ты просто правнук. А от кого получил наследие – дело десятое.
— А… а может ты знаешь кто я? – с горящими глазами я по-новому посмотрел на, казалось бы, всемогущую бабушку.
Она меня оглядела.
Если я всё равно спалился, то… это же шанс! Шанс узнать кем я был и что меня ждёт! Я же буквально буду знать будущее, буду знать путь, по которому иду, и смогу изменить, если он не сулит ничего хорошего!
Ну, бабуль, давай!
—