Фиолетовые завели ее руки ей за спину, и Ивон показалось, что она стоит, прикованная, к столбу.

«Только вязанки хвороста под ногами не хватает», – в шоке подумала она.

Королю поднесли глубокую серебряную чашу с прозрачной водой, и он опустил в нее пальцы, будто омывая руки перед тем, как коснуться Ивон. Но его касание – неожиданно бережное, осторожное, – было не простым прикосновением.

Небрежным росчерком король начертил на обнаженной груди какой-то знак, и Ивон вздрогнула, почувствовав, как магия заструилась по ее телу.

Словно тысяча ладоней одновременно жадно коснулось ее ног, обняла бесстыдно колени, жаждущим теплом прильнула к дрожащим бедрам. На своей груди она ощутила мягкие прикосновения пальцев, как до того касался ее король. Эти невидимые магические пальцы поглаживали ее грудь, разрисовывая ее непонятными, ярко вспыхивающими символами, и Ивон с ужасом поняла, что тонет в потоке прекрасных ощущений, разжигающих в ней страсть.

Магические пальцы трогали ее всюду; они легли на острый сосок, завладели им, чуть сжав его в щепотке, и Ивон прикусила губу от стыда и невероятного, возбуждающего наслаждения.

«Да черта с два они увидят это, – думала она, изо всех сил напрягаясь, сжимая колени и зажмурив глаза. – Пусть лучше думают, что мне больно...»

Однако, это не помогло.

Магические прикосновения не прекратились, а стали еще откровенней, еще раскованней. Ивон, поскуливая, ощущала, что магические пальцы гладят ее бедра высоко, очень высоко, почти касаясь ее лона. Она замирала всякий раз, ощущая на тонкой, как шелк, коже прикосновение в самом чувствительном, в самом нежном и самом потаенном месте, мгновенно наливающемся пульсирующим удовольствием. Но всякий раз ее тайное предвкушение было обмануто; магия ласкала ее до определенной черты, дразня, не касаясь ее лона, и девушка уже едва не выла, чувствуя то, чего никогда не ощущала с такой ясностью и с такой яростью – неудовлетворенное желание.

Магические пальцы ласкали ее соски; они то сживали их и оттягивали, то нарочно прижимали сильнее, вжимали в мякоть груди и массировали, рисуя бесконечные спирали, отчего у Ивон круги плыли перед глазами.

Невесомыми прикосновениями, колющими сотнями игл магия касалась возбужденных острых сосков, и Ивон вздрагивала, потому что наслаждение пронзало ее вспышками, точными стрелами насквозь.

Ей чудилось, что голодные губы припали к ее часто вздымающимся ребрам и целуют, горячими языками слизывают выступивший пот. Накрывают мякоть ее груди, вцепляются в натертые, ставшие невероятно чувствительными соски, посасывают их, покусывают, мучая девушку, заставляя ее балансировать на грани острейшего стыда и невероятного, колдовского наслаждения.

«Никогда и ни за что, – думала Ивон, умирая от стыда, когда почувствовала, как магический бессовестный палец наконец вкрадчиво добрался до ее лона и чуть постукивает по набухшим мокрым губам, готовым раскрыться навстречу ласке. – Они и догадываться не должны, как мне. хорошо.»

От очередного бессовестного прикосновения она дрогнула, непроизвольно разведя колени, и магия коснулась ее там – где жаждало и горело больше всего. На клиторе; на мокрых губах, затем на девственном, закрытом входе. Вкрадчивое и долгое касание, стирающее разум, возносящее дух к небесам, заставляющее девушку дрожать всем телом.

Ивон не сдержалась.

Она ахнула, чувствуя первый спазм, который выжимал ее тело, и магия ухватила ее жестче, до боли, словно нетерпеливый любовник. Теперь Ивон ощутила, как ее оглаживают прямо меж ног, как что-то проникает в нее, жестко, глубоко, так, что перехватывает дыхание.

Это было так бесстыдно и развратно, что девушка на миг потерялась.

Мысли ее перепутались, ужас, стыд, удовольствие – все смешалось в ее голове, растворяя ее способность думать и адекватно реагировать на происходящее.

А еще король... его прозрачные зеленые глаза следили за каждым движением девушки, и ей, в ужасе отвечающей на его внимательный безжалостный взгляд, казалось, что это не магия ее сводит с ума, а он берет ее жестко, сильно, страстно и властно. Наслаждаясь каждым ее всхлипом, каждым ее вздохом. Каждым мигом власти над ее беззащитным трепещущим телом.

Насильно.

Вот почему она в таком смятении – ей показалось, что мужчина взял ее насильно. И все, что с ней происходит – это так необычно, дико и странно, что она готова выпрыгнуть из собственного тела и умереть.

Последний толчок в ее тело было так силен, что у нее дыхание перехватило, и Ивон уже не смогла сопротивляться сладким спазмам, что навалились на ее тело и выкрутили его в сладкой пытке. Она дернулась, словно мученица на костре, и с ее обнаженного плеча блеснула ослепительная белая вспышка.

Раздался воинственный клекот, рука короля взметнулась, защищаясь – и почти тотчас же опустилась. И магия схлынула с Ивон, оставила ее в блаженном покое.

Девушка, обессилев, повисла на руках удерживающих ее Фиолетовых, а на темном рукаве короля, вцепляясь в толстую ткань его богатой одежды когтями, сидел ослепительно-белый сокол. Порождение магии.

Те непонятные узоры, что магическим тиснением были выдавлены в коже девушки, сложились в хищную птицу, что совалась с ее плеча наказать ее обидчика.

Но короля он отчего-то не тронул; напротив – король держал птицу так, словно был ее хозяином, и сокол смотрел на него яростным взглядом, воинственно раскрыв клюв.

– Да, – произнес король, рассматривая птицу, ероша перья на ее груди. – Девица не лжет, она действительно потомок графа Уорвика. Надо же, какой сюрприз. Не думал, что он найдет в себе силы оставить после себя ростки жизни. Но я вижу, она без сил. Отведите девушку в ее покои. Ей нужно прийти в себя.

– Я выбыла? Выбыла из отбора?!

Голос Ивон испуганно дрожал, и она сама не могла понять, отчего ее так пугает эта перспектива, которой она еще совсем недавно желала всем сердцем.

Раньше ей казалось, что проигрыш и ее позорное изгнание из дворца – это оптимальный выход из сложившейся ситуации. Не придется лгать, не придется подвергаться опасности, и возвращаться к матери и Жанне не придется тоже. Но теперь... припоминая свой стыд и оглушительный ужас, магические ласки и взгляд короля – пронзительный, проникающий в самую душу и ласкающий ее так же, как прикосновения невидимых магических пальцев, – Ивон вдруг поняла, что жаждет этого еще.

Этого бьющего через край удовольствия и взгляда, который, казалось, упивался ее удовольствием, который подмечал самую крохотную тень эмоций, выписывающихся на лице Ивон. Странная магия. Ивон поняла, что ощутила себя единым целым с королем.

Он проник в ее разум, в ее кровь, завладел всем ее существом, занял все ее мысли.

И теперь девушка с содроганием думала о том, что ей, вероятно, придется покинуть дворец и никогда больше не видеть его – зеленоглазого короля.

– Нет, – глухо ответил Фиолетовый. И замолчал, словно слова давались ему с трудом.

Ивон приподнялась на