Но это не умаляет масштаба катастрофы!
Это не прыщ на лбу перед первым свиданием, это не лишний килограмм в начале купального сезона, это… Это хуже раз в сто! Мама! Роди меня обратно!
Ну, как? Как меня угораздило так вляпаться?! И ведь ничего не предвещало беды.
«Ну, да, конечно, кроме того, что я стала понимать собак.» – прорезался внутренний голос, полный ехидства.
А может быть, я просто переродилась в собаку? Та самая дворняга, которую так и не нашли в парке, может, она была какой-нибудь магической тва… зверушкой? Выдернула меня из собственного тела и поселила здесь?
Звучит как самый сумасшедший бред!
Без паники, Таша! Без паники! Хотя, чего уж там, паникуй на здоровье, все равно никто не понимает мои жалобы на судьбу-злодейку.
По комнате я металась долго, то и дело спотыкаясь с непривычки. М-да, я даже в самые «тяжелые» дни весёлой студенческой жизни ни разу на четвереньках не ползала, а тут вынуждена ходить. Постоянно!
Когда устала, растянулась на подстилке, которую Ранделл перед уходом передвинул ближе к камину, где и придалась тем самым размышлениям. Хороший он, заботливый, я бы из нашего питомника отдала ему любого пёсика на постоянное место жительства, вот только… Я больше не человек, да и не кинолог. Да и вообще! Эх!
Танец алых языков пламени успокаивал, мне хотелось забраться на обгоревшие поленья и свернуться на них калачиком, почему-то казалось, что именно так я смогу окончательно расслабиться. Странные мысли в странной собачьей голове.
Треск угля заставил вздрогнуть, одновременно с ним за дверью послышалась какая-то мышиная возня, и я напряглась всем телом. Связки завибрировали от едва слышного рычания, оно появилось неосознанно, но было таким естественным, что я удивилась.
Дверь отворилась, и в образовавшуюся щель стало отчетливо слышно голоса. Один испуганный и второй устало-безразличный:
– Я не пойду к этой зверюге! – возмущенно пропищала какая-то девушка, и мои глаза увеличились от изумления.
Это я зверюга?! Она там ничего не напутала?!
– Аманда, прекрати говорить ерунду, его светлость велел накормить своё приобретение! – обладатель безразличного голоса вслед за Амандой попал в чёрный список.
«Своё приобретение»! Они тут все с ума сошли что ли? Как ещё меня назовут? «Тварь дрожащая»?!
– Но. – тихим голосом попыталась что-то возразить девушка, да только её никто слушать не стал.
– Никаких «но»! – строго бросил мужчина, и, не дав возможности передумать, распахнул дверь сильнее, так что я смогла рассмотреть, а главное запомнить лица этих пугливых людишек.
Амандой оказалась та самая девушка в белоснежном чепце, из-под которого выбилась прядь белоснежных волос. Бледно-голубые глаза занимали добрую половину лица, на щеках расплылся какой-то лихорадочный румянец, а бескровные губы, наоборот, были похожи на дыхание смерти, выделяясь на лице синюшным цветом. Одета она была в строгое чёрное платье с высоким глухим воротником, а поверх него белоснежный фартук с милыми рюшечками.
В руках девушка держала миску! Наполненную чем-то, судя по цвету, крайне неаппетитным! Принюхиваться даже не стала, испугалась, что меня попросту вывернет от аромата.
– Она на меня смотрит! – дрогнувшим голосом прошептала девушка, беспомощно оглядываясь на полного мужчину с блестящим от пота лбом и огромными рыжими усами.
Вот так экземпляр! Пузо впереди него входит в комнату, а растительность с криками о помощи сбежала с головы на лицо, посчитав губы мужчины куда более привлекательными, чем макушка.
Он промокнул испарину и, закатив глаза к потолку, произнес:
– Конечно, она на тебя смотрит, Аманда, у неё же есть глаза! – и он указал пальцем в мою сторону так небрежно, что я всё же не выдержала и позволила себя маленькую шалость – тихо, но очень угрожающе зарычала.
Нет, бросаться на них, а уж тем более кусать, я не собираюсь, это выше моего достоинства, вот только припугнуть не помешает.
Глаза девушки и до этого были похожи на блюдца, а уж когда она расслышала вибрирующий звук, вовсе закатила их, наверное, в попытке грохнуться в обморок. Даже пузатый дядька заметно побледнел, и его пухлые щеки хомяка затряслись то ли от страха, то ли от возмущения.
Медленно, растягивая удовольствие от их испуга, поднялась с подстилки и сделала крохотный шаг в сторону двери.
– Аманда, она просто хочет есть, – очень тихо и совсем неуверенно пробормотал мужчина.
Конечно, хочу! Ещё как! И я ободряюще улыбнулась. М-да. каюсь, забыла я, что собаки улыбаться не умеют, или не забыла.
В общем, Аманда эта, кошёлка в чепчике, стала заваливаться в бок, на также готового грохнуться в обморок пузана. Содержимое миски таких телодвижений не выдержало и выплеснулось на пол.
О! Какой ужас! Нет, они совсем не нормальные? Это же воняет как помои, притом протухшие! А протухшие помои – это в десять раз противнее!
Я скривилась и чихнула.
Честное слово! Я только чихнула! Но писк, треск и грохот двери слились в одно мгновение, и в комнате я осталась одна.
На полу растекалась лужа непонятной жижи, источая незабываемый аромат, так что я чихнула ещё пару раз, прежде чем вернулась на свою подстилку и продолжила любоваться огнём.
И чего они меня боятся? Я же милая собачка, и никакая ни зверюга, и уж тем более не «приобретение»!
Стало обидно и чувство прекрасного потребовало тут же раздобыть зеркало, желательно размером со стену, и оценить себя со всех сторон, но. Ладно, не так это всё важно! Куда важнее понять: как я здесь оказалась, для чего, и куда бежать, чтобы вернуть всё на прежние места, то есть меня ко мне в тело, а собаку – в собачье.
Единственный адекватный человек, повстречавшийся на моем пути, это Ранделл, но. Как объяснить мужчине, что я от него хочу? Как задать интересующие вопросы? Не смогу же я, взяв в зубы ручку, или чем они здесь пишут, и изложить поэтапно масштаб проблемы? Поэтому остаётся одно верное средство – наблюдать, запоминать и делать выводы.
Стратегический план составлен, теперь можно и отдохнуть.
Глава 5
Полчаса спустя я, как никто другой, понимала тяжелую собачью долю. Ни отдохнуть, ни расслабиться! Слишком чёткие звуки и, как следствие, очень чуткий сон!
Я реагировала на всё! На скрип половиц, на шуршание веток где-то за окном, на монотонное тиканье часов. На заливистый смех и недовольное ворчание. Хорошо хоть чужие мысли в голову не лезли. Видимо, собачья шкура отпугнула от меня размышления сородичей.
Но окончательно меня убило обоняние.
Аманда вместе с пузатым дядькой получили с сотню нелестных эпитетов, когда я уловила тонкий аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба! Я же живое существо, в конце концов, и ведь не так важно – две у меня ноги