Фурия XXI века

Тоня Духанина, единственная дочка владельца сети продуктовых магазинов, выходит замуж по любви. Но, увы, счастье оказалось недолгим – ее жених Анатолий Мерцалов убит во время медового месяца, его выбросили на ходу из собственной машины. Сначала подозрение полиции и следователя Александра Наполеонова падает на конкурентов отца жениха, которых тот безжалостно разорил. Но мать убитого не верит этому и нанимает частных детективов Мирославу Волгину и Мориса Миндаугаса. Они выясняют, что погибший был большим любителем женщин и отличался непостоянством, так что нажил много врагов и в лице брошенных женщин, и их женихов и мужей…

«Их тонкий аромат плавал в воздухе, опьяняя и околдовывая и без того пьяную от любви Антонину Духанину. Тоня чувствовала себя самой счастливой из всех невест города. Жених шутил, что имя ей подходит как никому другому. Тоня краснела и опускала глаза, она и сама знала, что буквально тает в его объятиях. Ох, Тоня, Тоня… Как же ей хотелось как можно скорее выйти замуж и стать Антониной Мерцаловой. Девушка торопила время и таяла, в то время как ее родители и родители жениха готовились к свадьбе. Ни та ни другая семья не хотела упасть лицом в грязь перед родственниками и знакомыми, поэтому денег на приготовления не жалели. Старшие Духанины и Мерцаловы одобряли выбор своих детей. Все складывалось, по их мнению, как нельзя лучше: единственная дочка владельца сети продуктовых магазинов «Заходи, не пожалеешь», не влюбилась в какого-нибудь голодранца, а выбрала сына колбасного короля. Деньги, как говорится, к деньгам. У Мерцаловых сын тоже был единственным наследником, и Антонина Ивановна Мерцалова, не доверяющая новым патентованным средствам, рекламируемым по телевизору, выпила немало валерьянки, ожидая, когда сыночек нагуляется и перестанет бегать за моделями и актрисами. И вот ее материнское терпение вознаграждено. Тонечка – умница, красавица, дочь уважаемых людей. И зовут девушку так же, как будущую свекровь. Тоня и впрямь была премиленькая, хотя назвать эту круглолицую пышечку красавицей не решился бы, пожалуй, ни один эстет. А впрочем, бог с ними, с эстетами, ничего не понимающими… в колбасных обрезках.»