вносит в мифы более глубокие черты. Он требует почитания богов, требует жизни умеренной, не исполненной гордыни, дабы не прогневались боги и не покарали человека. Наказание ждет человека, если нарушает он злыми делами волю богов, и не уйдет он тогда от не знающих пощады богинь мщения – Эриний. Великие герои Гомера прекрасны и мощны, высоко развито их чувство чести, они отважны, велика их энергия, велика любовь к родине, велика их доблесть. Но, как люди смертные, осуждены они на страдание, их удел – смерть. На каждом шагу нуждаются они в поддержке богов, и боги помогают им. Велик бог Зевс, исполнен он благости, он помогает героям, блюдущим его законы и смиренно склоняющимся перед ним. Но всемогущ ли Зевс и все остальные боги? Нет. Боги подчинены сами року, как и люди. Веление рока не в силах изменить боги Гомера. В том, что боги не всемогущи, сказывается еще несовершенство представлений Гомера о богах. А в том, что рассказывает Гомер о том, как гневаются боги, как часто бывают они жестоки, несправедливы и даже вероломны, как ссорятся они между собой, и наконец, рассказывает о том, что боги страдают подобно простым смертным от ран, – все это отзвуки более грубых, древнейших представлений о богах.

Подобно Гомеру и Гесиод внес много облагораживающих черт в представление о богах. Правда, если прочесть его «Труды и дни» и «Теогонию», то первое впечатление получается такое, словно боги Гесиода грубы, жестоки, что главная цель их – вводить в соблазн людей и вести их к верной гибели; даже весь мир представляется полным зла, неправды и насилия. Но если вчитаемся внимательнее, то мы увидим иное. Гесиод верит, что боги карают того, кто живет неправдой. Нет такого наказания, которое не наложил бы на человека Зевс, если нарушены будут его законы, так как он – враг зла. Трудиться должен человек, вести деятельную жизнь, соблюдая законы богов, и боги наградят его – лишь зло карают они.

Чем дальше шло развитие культуры в Греции, тем возвышеннее становились их боги, тем все больше и больше облагораживались мифы, тем все сильнее смущали греков в мифах жестокости и грубости. Поэт Пиндар (522–448 гг. до н. э.) уже прямо избегает касаться таких мифов, которые оскорбляют его нравственность. Он говорит, что люди о богах должны говорить лишь прекрасное. Для него боги – поборники правды и справедливости. Все добродетели от богов. Наказывают человека боги за надменную гордость. Идеал жизни – умеренность и смелая деятельность. Боги все знают. Все в руках богов. Человек не может быть уверен ни в едином мгновении своей жизни. Полна превратностей жизнь человека. Пусть надежда поддерживает человека, пусть будет доволен он тем, что дают ему боги. Лучшее украшение людей – благочестие. В загробной жизни ждет бессмертную душу человека награда или кара, поэтому должен человек творить при жизни добрые дела. Все эти взгляды на богов и на жизнь человека внес Пиндар в изложении мифов.

Еще возвышеннее смотрит на богов великий трагический поэт Эсхил (524–456 гг. до н. э.). Он говорит, что жизнь человека бренна, в одной надежде утешение. Всесилен рок, не избежать его человеку, как не избежал его могучий титан Прометей. Но, хотя неизбежны веления рока, все же жизнью человека руководит божественная справедливость. Не губят без причины боги человека, лишь преступления против законов и правды наказывают они, карают они и чрезмерную гордость. Всякое злодеяние – это оскорбление богов, святотатство, которое должно быть наказанным. Не терпят боги неправды.

И Софокл (496–406 гг. до н. э.) преклоняется пред богами, установления которых, по его словам, живут вечно. Нерушимы божеские законы, горе тому, кто посягнет на них. На Олимпе рядом с троном Зевса трон Дики – богини правды, там же царит и Фемида – богиня правосудия, не потерпят они, чтобы кто-либо из смертных нарушил законы Зевса. В чем заключается правильная человеческая жизнь? В благочестии и благоговейном страхе пред волей богов. Зевс и рок – вот кто руководит всем. Если человек силится избежать рока, то этим он только помогает исполниться велениям его. Жизнь человека непрочна, а предопределения богинь судьбы неизменны.

Что касается младшего современника Софокла, Эврипида (480–406 гг. до н. э.), то его вера в богов была уже сильно поколеблена. В трагедиях Эврипида мы часто встречаем жалобы на богов, часто упрекает их Эврипид в несправедливости. Боги играют у него даже постыдную роль. Но это результат новых веяний в религиозной мысли, первые признаки упадка и разложения греческой религии; исследовать ход и причины этого разложения не может быть нашей задачей.

Не может быть нашей задачей и рассмотрение вопроса, как влияла на религию философия. Конечно, это влияние было громадно: с одной стороны, оно разрушало веру в богов, с другой – углубляло ее, внося в религию греков даже представление о едином боге, но в тех мифах, с которыми нам предстоит познакомиться, мы не найдем этого влияния.

Громадное значение для мифологии имеет искусство. Оно облекало в дивные образы богов Греции. Величайший художник Греции, Фидий воплотил Зевса в виде дышащего божественной мудростью и красотой бога. Он изобразил и Афину, прекрасную девственную богиню. Вся сияет она необычайным величием, мудростью горят очи богини. Исполнены величавого покоя и сознанием своего могущества боги Фидия, благостью дышат они. Это не люди, а боги, имеющие только внешность людей. Эти боги не могли совершать позорящих поступков. А боги Праксителя уже больше люди, чем боги Фидия, но и они исполнены величия, хотя в них его меньше, чем совершенной красоты, красоты человека. Таков Гермес Праксителя, держащий на руках маленького Диониса, таков Аполлон, такова Афродита, богиня любви– идеал женской красоты. Но как бы ни изображали художники богов Греции – в более возвышенных образах или в образах совершенных людей, как это делали художники более позднего времени, они дали богам образы, они наделили их особым благородством, силой, величием и необычайной, небесной красотой. Для современного же исследователя мифов искусство греков неоценимо не только тем, что говорит, какими представляли себе греки богов, но часто дает ему и новый материал. Часто мы знаем миф только потому, что сцены его изображены на греческих вазах, а еще чаще вазовая живопись дает ряд интересных вариантов мифа, не встречающихся в дошедшей до нас литературе греков.

Итак, мы видим, что поэты Греции, мыслители и художники внесли новые мотивы в мифы. Мифы в значительной степени утратили свою грубость и наивность, они были облагорожены, стали возвышеннее. Иначе и быть не могло; этого требовала все растущая культура Греции. Грек V века не мог быть удовлетворен мифом, сохранившим свои первобытные формы, его не могли удовлетворить и боги Гомера, его запросы стали