Волосы – коротко стриженный пепельный ежик, форменный китель наброшен на плечи, глаза чуть помутневшие, но шаг твердый. Она заметила, Рубен как будто спросил подходящего глазами: «Официоз-то кончился?» Свежеиспеченный лейтенант, как и сам Эстергази, но обращаться к нему будут иначе.
Движением ладони остановив Харальдово «Примите поздравления, Ваше Вели...» и чуть задрав голову, юноша спросил:
– Почему у Эстергази всегда все самое лучшее? Пилоты... девушки...
Взгляд его определенно задержался на Натали. И тем неоформленным чувством, что заставляет лучших из женщин понимать и жалеть мужчин, а мужчин – искать в их любви отголосок материнской, и с которым, к слову сказать, во всей полноте Адретт была явно знакома, Натали угадала в нем муку совершенно одинокого существа. Все нити стянулись к нему, к функции, но что в том было для молодого человека? Что ему оставили, кроме как тянуться на цыпочках: как-то оно там, на воле? И против которого – одного! – стояла шеренга рослых, крепких, красивых, полных жизни Эстергази, воплощения всего, чем самому ему быть не позволено. И даже летавших лучше. Синий значок на лацкане Рубена недвусмысленно сообщал, кто тут лучший пилот выпуска. Император, сообразила Натали, прицепился бы к любой девушке, лишь бы та стояла рядом с Рубеном Эстергази. Ее собственное лицо он завтра даже не вспомнит. Неужели она, обдирая ногти, вскарабкалась на эту ступеньку, чтобы увидеть перед собой еще одну, высокую – до неба, тоже ледяную – и с кольями, вбитыми у подножия?
– Пилоты Эстергази – ваши, сир, – мягко улыбнулась Адретт, как будто не впервые приходилось ей стелить вокруг них гимнастические маты. – И даже мои – только во вторую очередь.
Во всяком случае, оно сработало. Все острое, что торчало из Императора, сгладилось, шипы, обращенные наружу, втянулись, взгляд прояснился.
– Для вас – Кирилл, леди Адретт. Всегда. Помните об этом.
– Трудный выдался денек? – спросила та, кладя руку на сгиб императорского локтя и чуть разворачивая того в сторону – для разговора. – Мальчикам не терпится танцевать, и они испытывают сильную жажду...
– Да если бы только это! – Император вымученно улыбнулся. – Я бы напился со всем выпуском вместе, и ни о чем не думал, и был бы счастлив похмелью.
Это ты мало знаешь о похмелье, подумала Натали из благоразумного отдаления, но, разумеется, сдержалась.
– ...дипломатический инцидент в двадцать седьмом секторе... чужой корабль в нашей части космоса... – обрывки, звучавшие тревожно, касались настороженного слуха. -...осознанной провокации... даже связной формулировки причин... переводят стрелки, как обычно... страшно подумать, если это действительно Чужие... предстоит объясняться, а я ищу виноватых... снова врать в камеру с искренним выражением лица...
Лицо Адретт оставалось спокойным и мягким.
– В любом случае, всему этому найдется время завтра.
– Хм... – Император ухмыльнулся, оглядываясь. – Иной раз от женщин Эстергази проку не меньше. Возможно, их стоит привлекать на государственную службу, хотя бы ради удовольствия слышать это замечательное «мы – ваши, сир».
– Перехочешь, – хмыкнул Рубен. – Крылья – ваши, невесты – наши. Такие были правила, когда мы садились играть.
– Знаете, леди, – обратился Император к Натали, – какой у него самый чудовищный недостаток? Вот именно – у него их нет. За одно это его можно искренне возненавидеть.
Самое время вспомнить, что в каждой шутке есть доля шутки. Даже Кирилл это понимал, потому что, улыбнувшись уголком рта, добавил:
– А хуже всего, что этого лося и ненавидеть-то невозможно. Настолько он, понимаете, обезоруживает. Восемь лет наши койки стояли рядом. И его всегда была застлана лучше.
Харальд немедленно дал сыну шутливый подзатыльник:
– Как ты смеешь обезоруживать сюзерена?
– А что с ним делать? Не стрелять же... – оправдывался Рубен, прижав ладонью шлепнутое место. – Не завидуй моей школе муштры, Кир! Она и дома продолжается.
– Кир, – вмешалась Адретт с убежденностью, что мужчины, стоит им открыть рот, немедленно все портят, – расскажи лучше, как дела с той твоей любимой игрушкой?
Император сморщил нос. Так он выглядел даже симпатичным.
– Вы «Врата Валгаллы» имеете в виду? Ну, не то, чтобы любимая... Да и не игрушка это, поверьте.
– Нет, это ты поверь мне, мой мальчик, – вмешался Олаф, – яйцеголовые всего-навсего тянут деньги из бюджета. Как всегда.
– Вы про беспилотные истребители? – это сказал Харальд, никто из Эстергази не остался в стороне, когда тема повернула на профессиональные рельсы.
– Не такие уж они беспилотные, – возразил Кирилл. – Мы просто пока в точности не знаем, насколько они будут нуждаться в живом пилоте. Несомненным плюсом можно считать уже одно только снижение требований к профессиональным качествам того, кто сидит в кабине.
– Умненькая машинка, – пробормотала Адретт.
– Любая домохозяйка сможет управлять боевой машиной? И это означает, что Эстергази пора вступать в профсоюз и начинать откладывать на черный день?
– До паники вам еще далеко, – засмеялся Император. – Пока они демонстрируют мне мышей и обещают вскорости перейти к шимпанзе. В любом случае, едва ли мы представляем себе, как это будет на самом деле. Приходится согласиться, что из любого научного открытия человек прежде всего сделает бомбу.
– О чем они? – шепотом рискнула спросить Натали.
– «Врата Валгаллы», – ответили ей на ухо, – самая сумасшедшая черная дыра из всех, куда когда-либо уходили налоги. Экономика, видишь ли, полагает катастрофическим положение, когда пять-восемь лет учебки уничтожаются одним прямым попаданием лазера. Якобы душа, сознание, fea, словом то, что делает живым восемьдесят килограммов мышц и костей, высвобождаемая в момент гибели или смерти, как-то интерпретируется комбинацией электромагнитных полей и может быть записана на материальный носитель, при условии, что он так же самодостаточен и совершенен, как человеческое тело. Кир неосторожно вбросил идею использовать в качестве материального носителя боевую машину. Казалось бы, что может быть совершеннее, а?
Обнаружилось, что прочие их внимательно слушают.
– Я всего лишь о страшной силе резонанса императорского слова, – вывернулся рассказчик. – Короче, буквально сам собой образовался и расцвел проект под высочайшим покровительством. Перезагрузка, так сказать, павших героев. Летающие гробы на страже мирного неба. Но, – Рубен улыбнулся наконец так, как она ждала, жар коснулся ее виска, – это не моя тема.
– Извини, Руб, но это очень заметно, – ввернул его царственный однокашник.
– К тому же, на мой взгляд, у этого проекта есть один существенный недостаток. Каким образом они рассчитывают перейти к опытам на людях? Где они сейчас найдут необходимое количество... эээ... кончающихся пилотов, владеющих, – Рубен подчеркнул это слово, – современной техникой? Едва ли среди нас найдутся добровольцы.
– И нечего на меня смотреть, – сказал дед, хотя никто и не думал. –