Вика охала-ахала над кроватками младенцев, Федя в состоянии ступора любовался личиком девушки, за что и поплатился. Филипп Яковлевич сдержаться не смог.

— Вот смотрю на Вас, Виктория Яковлевна, и размышляю, — лениво протянул Гор, — Суббота, утро, смена закончилась, а ты в рабочем. Без косметики. Значит, уже искупаться успела после работы. А с вечера мне Игнат звонил, типа, в клубе порядок, он там шмон наводит. Ничего брату сказать не желаете?

— Да как бы так выразиться, чтобы не резко и без применения ненормативной лексики, Филипп Яковлевич, — громким шепотом произнесла Вика, не отвлекаясь от созерцания детей, — Вот смотрю на Вас и думаю. Пришла, значит, я сюда в рабочей форме, без косметики, но свежа и после душа. Значит, где-то помылась, и не на работе, поскольку тот душ я терпеть не могу. Еще и с не помятым лицом. Значит, все-таки спала ночью. И еще пришла я не одна, а в сопровождении предположительно незнакомого парня, с которым Вы, милый братец, не удосужились познакомиться. Значит, все-таки знакомы. Значит, не только Черт и Игнашка его знают и относительно хорошо. Поскольку только к близкому человеку можно минут за десять — пятнадцать добраться по первому звонку, бросив любимую жену во время традиционного семейного ужина. А исходя из того, что мой молчаливый спутник запарился уже трясти своим кулаком за моей спиной в твой адрес, то возник встречный вопрос: «Какого хрена, милый братец?». Но поскольку ты сегодня папкой стал и тебе можно все, то я промолчу. К тому же, Федька мне обещал подробный рассказ. Ждемс.

— Ччерт, — выдохнул Федя, и решил, что кантору по-любому спалили и принялся поздравлять друга, сжав могучей рукой клешню Фильки.

— Ааа, ты прикинь, да! Я отец! — громким шепотом радовался Гор.

— Ааа! Охренеть! Два пацана, ну, м-м-мужик! — радовался Федька, по-мужски обнимая Гора.

— А, ну-да, ну-да, — горестно вздохнула Аврора, —