– Было одно время… – вздохнула Маша, – когда он денег не приносил совсем.
– Ну, Русакова! – начала было Танька, но взглянула в Машины несчастные глаза и осеклась.
– В общем, я же еще и прощения просила, на коленях стояла… А лето, окна открыты, в общем, встречаю я на неделе соседку в лифте, она так смотрит и говорит, что у нас, мол, дом новый, хороший, люди все живут приличные… И намекает мне насчет того, что закон есть по поводу шума и можно полицию вызывать…
– А ты что?
– А я сорвалась, нахамила, некоторым, говорю, много дела до чужих отношений!
– Это ты зря…
– Сама знаю, что зря, эта ведьма в ТСЖ нажаловалась и растрепала по всему дому, на меня и другие соседи коситься начали. Знаешь ведь, как у нас относятся к людям кавказской национальности.
– А не орали бы при раскрытых окнах… – протянула Танька. – Ладно, что еще случилось?
– Я Рустаму сказала про соседей да про полицию, а он в лицо мне рассмеялся. Дескать, пускай старая ведьма жалуется, с ней там и разговаривать не станут, у него в нашем отделении все схвачено.
– Что, правда?
– Ну да, кто-то у него там знакомый, его и прописали ко мне поэтому легко. Один раз прихожу я домой, а Рустам с ним на кухне сидит. Мужик так поглядел на меня нагло – я, говорит, из нашего отделения, вот, Рустама давно знаю, а с вами решил познакомиться… Я говорю, простите, вас не вызывали, с чего вы пришли? Это говорит, хорошо, что у вас тишь да гладь, так и продолжайте жить… И ушел, а Рустам мне и говорит: если ты попробуешь меня выписать, то ничего у тебя не получится!
– Во как! – вставила Танька. – Знакомое дело, квартира, конечно, твоя, но ты, дура, его прописала в свое время, хоть говорила я тебе этого не делать. И теперь фиг его выпишешь, если ему некуда!
– Потом он совсем распоясался. Я уж стараюсь ему угождать как могу, да все не так. Соус ткемали не так приготовила – по морде, рубашку его сожгла – в глаз. На работе чего только не врала – и что имплантат у меня плохо приживается и что гель не тот вкачали, оттого и синяки. Чувствую – не верят мне уже, переглядываются за спиной.
– Да кто в такое поверит? Ох, Русакова, ну как же тебя угораздило? Да ладно, не реви, – добавила Танька, заметив, что в подругину чашку из-под кофе капают слезы.
– Ты меня знаешь не первый год, – Маша высморкалась в салфетку, – я не рохля и не мямля. Но тут как околдовал он меня.
– Сексом взял… – на этот раз в голосе Таньки звучало несомненное ехидство.
– Ну да, мне казалось, что такого мужика я всю жизнь ждала. И дождалась. Лет-то нам сколько…
– А сколько? Тридцать пять всего, какие наши годы?
Маша подумала, что Танька, толстая обжора Танька по кличке Ту-сто-четыре, как-то все умудрилась успеть. И муж у нее есть какой-никакой, и дочка в первый класс пойдет осенью. И работа опять-таки не бог весть что, но, может, это и не главное? А у нее, Маши, которая всегда была и красивее, и умнее, как-то ничего не сложилось. Теперь она одна как перст, нет ни мужа, ни детей, о любимом мужчине не может думать без содрогания, с работой ничего не ясно, и квартиру, в которую вложила столько денег и сил, придется продать. Да и машину, наверно, тоже.
– В общем, ударил он меня как-то по привычке на кухне, а у меня нож в руке. Я – на него, да куда там! Вырвал он нож, к лицу поднес – счас, говорит, всю морду перережу, кому ты такая будешь нужна? А мне ничего не будет, а если и будет, то тебе-то с этого не легче…
– Логично… – протянула Танька.
– Гляжу, а глаза у него прямо белые от бешенства. Руки дрожат, сам весь потный, слюной брызжет и шипит… Веришь – сознание потеряла от страха. Очнулась – в кровати, опять он меня по щекам лупит, чтобы в себя привести. Отвела его руку, села, да и говорю – чего, мол, хочешь, чтобы убраться из моей жизни навсегда? Знаю, что просто так из квартиры не выпишешься, так сколько тебе нужно? И не трать, говорю, время на слезы да на извинения, кончилось это все уже, больше не пройдет, не сработает.
Он, конечно, начал распинаться, как мы счастливо жить будем с ним да ребенка заведем и так далее.
Ну, говорю, это все уже в прошлом, давай по существу. Он и заявляет: раз ты так, то я, конечно, выпишусь и уйду. Но куда? Нужна мне своя площадь. Да не просто комнатенка в коммуналке, а отдельная квартира.
Ого, говорю, от жадности не умрешь? Ну, он понял, что притворяться больше не надо, наслушалась я. Угрожал, что убьет и закопает в овраге, никто не найдет. Ну и так далее. А только на меня все это уже не подействовало, я ему и говорю, что если умру, то ему квартиры все равно не видать, она матери моей достанется как ближайшей родственнице, а у мамы новый муж – адвокат крупный.
– Что, правда? – удивилась Танька.
– Нет, конечно, понятия не имею, кто он такой, но Рустам поверил. Но стоит на своем – квартиру ему, однокомнатную, хоть в хрущобе, но не первый этаж и не последний.
– Губа не дура у него…
– Таких денег у меня нету, так что придется квартиру продавать, я же тоже в коммуналку не поеду…
– Ну, про это ты по телефону говорила, – Танька поерзала на стуле, – в общем, так, Русакова, про твою квартиру я все знаю, она быстро уйдет, если цену не завысить. Ему однушку тоже подберу, это не проблема. А вот с тобой…
– Я уже на все согласна, только чтобы одной остаться! – вскинулась Маша. – Веришь ли – домой боюсь возвращаться, все перед глазами его рожа стоит перекошенная, во сне вижу, как он на меня с ножом бросается. В общем, полный край наступил, на тебя вся надежда.
– Есть кое-что на примете… – Танька изучающе смотрела на подругу. – В общем, ты сейчас куда?
– На работу, у меня уж перерыв давно кончился! – спохватилась Маша, – Ох, уволит меня начальник!
– Езжай, я с владельцем квартиры свяжусь и тебе звякну!
Танька позвонила к концу рабочего дня, сказала, что есть для Маши кое-что подходящее – квартира в центре, на улице Средней Подьяческой. Райончик так себе, недалеко от Сенной площади, но дом хоть и старый, но не развалюха. Квартира двухкомнатная, площадь, конечно, маловата, но выбирать не приходится.
– Там старушка умерла, а по документам квартира ее племяннику